Основная разница между настоящей феодальной системой и мафией заключается в пространственной ориентации пирамиды.

В стране с подобной политической организацией человек, находящийся на вершине, действительно является королем или императором, шейхом или царем, фюрером или дуче. Насилие, совершаемое над гражданами страны, вершится среди бела дня согласно законам и обычаям страны.

В правовом государстве пирамида может существовать и функционировать только в перевернутом виде. Ее вершина погребена глубоко под землей и сокрыта под многочисленными, расширяющимися к основанию, слоями функционеров мафии того или иного уровня. Самые мелкие сошки составляют основание пирамиды, которое почти выходит на поверхность. Элементы, составляющие основание просачиваются в каждую щель, каждый закоулок дневного мира и являются корневой системой, вытягивающей из него все соки. Темная пирамида мафии это всего лишь перевернутое отражение пирамиды легальной феодальной иерархии. И пирамида эта существует в темном, подземном мире.

Отсюда и термин — «подполье».

Старинным словом «мафия» называли в свое время некую разновидность бедняцкой аристократии, возникшей в результате восстания доведенных до отчаяния людей. Они свергли официальную тиранию и заменили ее своей собственной, доморощенной. Трудно осуждать их за это — в те времена систематическое насилие над беззащитными людьми и их ограбление было единственным возможным образом жизни.

Эта «аристократия», однако, представляла вырожденное воплощение первоначально чистой идеи.

Вначале «Общество Матфея» (латинское Маттэус — «храбрый», «мудрый», происходит, в свою очередь, от древнееврейского Маттафия — «дар бога») представляло собой нечто вроде шайки вольных стрелков Робина Гуда. Ранние «мафиози» грабили богатых, отнимая незаконным путем у них то, что те законным путем отобрали у бедных. Они держали в страхе божьем землевладельцев-дворян, а для бедняков олицетворяли в какой-то степени законность и справедливость.

Однако, видимо, верна старая истина, гласящая, что власть разлагает души людей, а абсолютная власть разлагает их абсолютно. По мере того как крепчали мафиозные банды, власть, основанная на запугивании и насилии, просто перешла из рук официальных феодалов в руки феодалов подпольных. А чаще всего разделялась между ними к взаимному и обоюдному удовольствию. Рядовой гражданин оказался между молотом и наковальней — теперь на него давили не только сверху, но и снизу.

Таким образом завершилось построение двуглавой пирамиды власти. Каждая часть пирамиды являлась зеркальным отражением другой, и у них было общее основание. И подземная, и надземная части опирались на согнутые спины широких народных масс.

Обе пирамиды систематически поощряли и поддерживали друг друга, а крестьяне вдруг с изумлением обнаружили, что бремя налогов, давящее на них, удвоилось. Явная и скрытая структуры отнюдь не уничтожали друг друга, как было задумано, а очень успешно друг друга дополняли.

Болан хорошо знал историю мафии и питал отвращение к ее философии, рассматривающей социальный каннибализм всего лишь как «ловкость», как «умение хорошо устраиваться в жизни», а все высшие проявления человечности, как устаревшие предрассудки, достойные лишь осмеяния.

В своем военном дневнике Болан как-то записал:

«Эти парни ничего не создают. Они только разрушают. Временами они это делают просто из удовольствия, но чаще всего из-за жадности вкупе с полным отсутствием уважения ко всему благородному и созидательному. Они похожи на умственно отсталых детишек, которым на чьем-то дне рождения предоставили свободу. Все дело заканчивается разбитой посудой, перевернутой мебелью, сорванными шторами, запятнанными обоями, детскими лицами, перепачканными мороженым и кремом от торта, и кислыми лицами взрослых. А если эти парни и создают что-то, то для того лишь, чтобы вызвать еще большие разрушения».

Да, Мак Болан понимал своего врага.

Они были людьми каменного века, жаждущими, чтобы мир так и оставался джунглями, тогда как добропорядочные, законопослушные люди, не понимая этого, пытались воздействовать на них цивилизованными методами, а в результате, можно сказать, подставляли под удар другую щеку.

Но, имея дело с дикарями, можно действовать лишь одним-единственным, понятным им способом.

Ты встречаешься с ними на их условиях, на их поле и действуешь их же методами — теми, которые они понимают и уважают. То есть ты попросту лишаешь их права считаться гражданами цивилизованного общества и возвращаешь их в ту эпоху, которой они принадлежат.

Ты их просто убиваешь.

Болан хорошо знал правила этой игры. И вот сейчас разыгрывалась партия под названием «Стоунхендж».

На Гаджета Шварца Мак возложил обязанности по обеспечению поддержки, и пока Болан с Политиком готовились к бою, он получал от Мака последние указания.

— Как только высадишь нас, найди местечко повыше и установи оптическое наблюдение и радиопрослушивание. Мы с Политиком захватим рации, но на связь с нами выходи только в случае крайней необходимости. Если запахнет жареным, дай нам знать, но ни во что не вмешивайся. Действовать будем мы с Политиком.

Шварц кивнул в знак того, что все понял.

— Ясно. А как насчет огневой поддержки?

— Если она нам понадобится, мы тебя вызовем. Если смотреть с твоей позиции в самый центр здания, то код прямой наводки будет «Огонь-0», далее, каждый шаг влево — возрастающая последовательность четных чисел: «Огонь-2», «Огонь-4» и так далее. Шаги вправо обозначаются профессией нечетных чисел.

— Ясно.

— По вертикали каждый шаг вверх — нечетные числа, вниз — четные.

— Усек. То есть, если мне понадобится послать ракету на два деления левее центра и на два деления ниже, то это будет «Огонь-4-4».