Дрожащими руками запихивая в ножны шпагу, он устремился под арку сквозь толпу, почтительно расступающуюся перед ним…

– Вот истинный образчик дворянской скромности! – доверительно сообщил Леплайсан своему противнику, только что проткнутому насквозь и томно закатывающему глаза, сползая с клинка. – Золотое сердце!..

* * *

Над площадью оглушительно грянул колокол, подручные палача уже готовы были поджечь политую маслом груду дров и хвороста, предназначенную для вознесения очередной грешной души на небеса, когда случилась неожиданная заминка.

– Ваше величество! – звонко воскликнула приговоренная к мучительной смерти, и ее голос чудесным образом перекрыл тяжелый гул колоколов и многоголосый ропот толпы. – Прошу вас о последней милости, ваше величество!..

– Чего же желает эта колдунья? – изволил спросить Генрих, обернувшись к подобострастно склонившимся вельможам. – Не иначе – помилования?

– Нет, сир, изобличенная в колдовстве Жанна из Арка просит всего лишь о древнем обычае – о последнем желании, даруемом по старинной традиции приговоренным к смерти…

– Ну, если она просит не о помиловании, – развел руками несколько разочарованный король, плотоядно пожиравший глазами стройную фигурку, на которой грубое рубище сидело ничуть не хуже, чем самое бесстыдное вечернее платье будущих эпох, и ничуть не менее откровенно открывало ее формы, – тогда мы милосердно согласны даровать ей право на последнее желание…

– Его величество король Франции Генрих Четвертый только что даровал тебе, недостойная, – громогласно объявил прево крепко привязанной к роковому столбу преступнице, выглядевшей в страшном окружении еще более хрупкой и беззащитной, – право на последнее желание! Сообщи же его нам скорее!

Жанна помолчала, слегка порозовев, потупила глаза, а затем гордо вскинула голову:

– Я хочу еще раз испытать сладость поцелуя.

– Какое бесстыдство!.. – забормотало королевское окружение. – Заткнуть ей рот сейчас же!..

Король оборвал шепотки, подняв руку, – его уже забавляло все это.

– Объяви же имя своего избранника во всеуслышание…

Девушка, привязанная к позорному столбу, высоко держа голову и глядя куда-то в пространство, громко заявила:

– Пусть поцелует меня тот, кто еще недавно ненавидел меня!

Арталетов мог поклясться чем угодно, что глаза девушки нашли в огромной разношерстной толпе именно его, и тут же начал проталкиваться к королю, страшась, что его опередят. Над площадью повисла гнетущая тишина, многие кавалеры подкручивали ус, но никто не решался сделать шаг вперед…

– Ваше величество! – Оттолкнув последнюю помеху на своем пути, Георгий рухнул перед королем на одно колено, не заботясь о том, как будет выглядеть в его глазах, не говоря уже о глазах придворных и прочей праздной публики. – Разрешите мне, ваше величество!..

– А-а, это вы, шевалье… – протянул король и погрозил нашему герою толстым, напоминающим сосиску, пальцем: – Да вы проказник, как я погляжу!.. Признайтесь, кое-какие чувства вы все-таки питали к этой грешнице и раньше!

– Ваше величество! – взвыл Георгий, отмечая краем глаза некоторое движение в толпе – кто-то из самых бесшабашных решил попытать судьбу: ведьмочка-то была прехорошенькая! – Ваше величество!!!..

– Хорошо, – милостиво махнул рукой Генрих, добряк по природе своей. – Поцелуйте в последний раз свою пассию…

Арталетов не помнил, как пробился сквозь толпу (пару раз ему даже, в горячке, пришлось съездить кому-то по физиономии – честь и хвала Леплайсану в роли учителя!), как взлетел на вершину костра и предстал перед «колдуньей», еще недавно такой ненавистной, а теперь такой желанной…

Зеленые глазищи смеялись и затягивали, будто речные опасные омуты.

– Ну, что же вы стали, шевалье? – прошептали милые губы. – Торопитесь…

Ну что еще мог сделать в этот момент Георгий? В душе его окончательно созрело и оформилось решение, которое воодушевляло и ужасало одновременно.

– Я спасу вас, сударыня… – прошептал он, распахивая колет и выхватывая из-за пазухи нагретый телом хрономобиль.

Доля секунды – и тяжелая золотая «луковица» повисла на груди приговоренной.

Проделав все нехитрые манипуляции, предназначенные для того, чтобы отправить порочную красавицу туда, куда он уже никогда не вернется, Арталетов на миг замер, не решаясь сделать последнее движение…

– Вы хорошо подумали? – Зеленые глаза смотрели теперь серьезно и испытующе.

Толпа на площади уже оправилась от шока и роптала еще громче прежнего. Раздавались свистки особенно недовольных или обманутых в своих ожиданиях зрителей и недвусмысленные советы, соперничающие между собой по скабрезности содержания. Самыми невинными из них были требования немедленно схватить эту колдунью за…