Мегрэ сел в глубокое кресло. Его несколько стесняла куртуазная нелепость ситуации. Комната, пронизанная ароматом духов. Молодая женщина в пеньюаре, покачивающая туфелькой, одетой на кончики пальцев голой ноги. И Мегрэ, средних лет, с опухшим лицом и потухшей трубкой в зубах!

— Вы были у меня этой ночью?

Она улыбнулась, показав великолепные зубы.

— Разве?

— Я знаю, это были вы.

Ее взгляд затуманился, по телу пробежала сладострастная дрожь.

— Да, это была я. Не знаю почему, но я всегда чувствовала к вам доверие, Жюль. Наверное, это сильнее меня… Ну вот… И что же?

— Скажите, мадемуазель, я вас… то есть как бы… — Мегрэ запнулся. — Между нами что-то было?

Устало пожав плечами, она поднялась с постели, на какое-то мгновение раскрылся пеньюар, и сверкнула белизна ее тела.

— Да… как мне кажется.

— Мадемуазель, мне очень неловко. Вы должны понять. Я беспокоюсь о последствиях. У меня нет детей. Моя жена… у нее их тоже нет. Что, если вдруг… ребенок?

Она улыбнулась, и в этой улыбке, несмотря на все ее кокетство, промелькнул чуть заметный вызов.

— Я была бы вам так признательна!

— Но, мадемуазель… Пеленки, распашонки… соски, погремушки и все такое прочее… Откровенно говоря, я совершенно не приспособлен сажать детей на горшок…

Ее губы снова растянулись в иронической усмешке. Она спокойно сняла пеньюар, как будто это была самая естественная вещь в мире, и осталась в одной ночной рубашке.

— Еще два часа назад, когда я была у вас и позволила вам взглянуть на мою грудь, у вас, такого солидного человека, пересохло в горле и вспотел лоб. Сейчас, конечно, это для вас не имеет никакого значения… Однако я не безобразна…

Она выгнулась в талии, повела бедрами и с удовольствием посмотрела на свой тонкий и гибкий стан.

— Между нами, что именно вас так встревожило? Я допустила ошибку?

— Много ошибок…

Она засмеялась, наслаждаясь его искренней взволнованностью.

— А ведь это все забавно, не так ли?

— Когда вы стали любовницей Перри Мейсона? — вдруг спросил Мегрэ. Не от ревности, нет. Просто в своем деле он был профессионал.

Выражение ее лица изменилось с удивительной быстротой.

— Я ему не любовница и не жена, а всего лишь личная секретарша, — быстро заговорила Делла. — Только он никак не хочет этого понять. Может, вы ему объясните, комиссар? Если бы вы только знали! — Грудь ее вздымалась, лоб покрылся испариной. — Он целых два часа простоял у моей двери, умоляя его впустить, и я не могла сомкнуть глаз. Посмотрите на эти ужасные тени у меня под глазами!… А когда он все-таки ушел, я решила хоть как-то ему отомстить и бросилась к вам.

Она немного помолчала, опустив голову.

— И я ему отомстила!

Мегрэ не двигался и тяжело дышал, хотя она уже успела снова надеть свой пеньюар.

— Как вы открыли мою дверь?

— Она не была заперта.

— Неужели? — произнес Мегрэ с неожиданной иронией.

— Да, комиссар. Я толкнула ее и вошла. В таком взвинченном состоянии я была готова пройти даже сквозь стену.

Она опять смеялась. Ее смех переливался, как жемчуг.

— Скажите, комиссар, надеюсь, вы меня не подозреваете? У вас такой странный вид.

— Запритесь, мадемуазель… — пробурчал Мегрэ, вытирая лоб.

Он уходил с облегчением, но его не покидало чувство досады. И действительно, с какого бока ни взгляни, а эту партию он проиграл вчистую. Ох, женщины, женщины… Нет от вас покоя ни днем ни ночью…

Закрыв дверь, Делла пошла к постели, на ходу сбрасывая с себя пеньюар, и вдруг заметила за жалюзи какую-то тень. Кто-то был сейчас там, за окном. Сквозь щель между рейками на девушку смотрели чьи-то беспокойные глаза.

Задрожав от страха, Делла юркнула под одеяло. В следующую секунду черный человек за окном с душераздирающим воплем сорвался вниз.

За стенами замка раздался жуткий вопль.

Ватсон подпрыгнул на постели. Спросонья он никак не мог понять, приснилось ему это или нет.

Холмс приоткрыл веки.

— Слышали крик, Ватсон?

— Да. Но что это было, Холмс?

— А вы как думаете?

— Может, прокричал петух?

— Нет. Это отец Браун выбросился из своего окна.

— Боже мой! Как вы догадались, Холмс?!

Великий сыщик сладко зевнул и потянулся.