— Мы можем отдать им билеты, — предложил он.

— Значит, ради меня ты готов отказаться от оперы с участием Лиллиан Рассел?

Сэм серьезно кивнул. Энни засмеялась.

— Забудь об этом! Я хочу пойти в театр и сидеть в губернаторской ложе.

— О женщина, ты разбила мне сердце! — воскликнул Сэм.

— Одевайся, ковбой!

Недовольно ворча, Сэм послушался Энни. У нее перехватило дыхание, когда она увидела его в элегантном черном костюме, красном атласном жилете и льняной рубашке с кружевами. Картину дополнял узкий черный галстук. Держа в руках перчатки и шляпу, Сэм взял Энни под руку, и они вышли из комнаты. Спустившись в вестибюль, Энни с удовлетворением отметила, что в их сторону обернулось немало голов.

Рози и Джим сидели на роскошном плюшевом диване и встали при их появлении. Рози чудесно выглядела в золотистом атласном платье почти такого же покроя, как у Энни. Она надела жемчужные украшения и распустила свои светло-рыжие волосы, локонами спадавшие на плесни. Джим опять был во фраке, подаренном Сэмом.

— Вы прекрасно выглядите! — изрекла Рози.

— Вы тоже, — галантно сказал Сэм.

Энни согласно кивнула, любуясь платьем Рози.

— Может, поужинаем перед уходом? — предложил Сэм. — В отеле «Виндзор» первоклассный ресторан.

— Черт возьми, мы так голодны, что согласны даже на жесткий бифштекс! — вскричала Рози. — Верно, Джим?

— Это точно, — ответил он, и все засмеялись.

Сэм провел их в ресторан на втором этаже. К ним тут же подошел усатый метрдотель.

— Добрый вечер, леди и джентльмены, — сказал он, задержав взгляд на обеих дамах. — Кажется, сегодня нас почтили, своим присутствием сестры-близнецы?

Женщины фыркнули, и метрдотель заметно стушевался.

— Да, мы близнецы, — откликнулась Рози. — Только разного роста.

Бедняга сделался пунцовым.

— Эти дамы и впрямь сестры… в некотором роде, — туманно пояснил Сэм.

Метрдотель усадил их за столик, изысканно сервированный посудой из парижского фарфора, хрусталя и серебра. Все это великолепие освещала красивая двухъярусная люстра из меди и матового стекла. Зал ресторана напоминал роскошную парижскую гостиную: высокий, футов в двадцать, потолок с красивым золотым бордюром, узкие окна, задрапированные шелком, зеркала с бриллиантовым напылением и пушистый ковер.

Пока Энни тайком разглядывала элегантно одетых посетителей, сидевших за ближайшими столиками, Рози изучала меню. Наконец она с отвращением швырнула его на столик и повернулась к Джиму.

— Знаешь, милый, я совсем растерялась от этих французских названий. Пожалуйста, сделай заказ и за нас, ладно?

— С удовольствием, — отозвался Джим.

Рози покосилась на ряд серебряных вилок и ножей, окружавших ее тарелку.

— А потом тебе придется научить меня, какой вилкой когда пользоваться. Черт возьми, я умею только есть бобы и бекон с ножа! Джим получил хорошее воспитание, — сообщила Рози Сэму и Энни. — И я хочу поднабраться светских манер, ведь очень скоро мы построим себе роскошный дом на Капитолийском-холме, правда, дорогой?

— Ты мне нравишься такой, какая ты есть, — сказал Джим. — Но если хочешь, я тебя научу.

— Конечно, хочу! Знаешь, я уже приглядела место для нашего будущего дома. Сегодня днем мы с Энни катались по городу на конке и видели такие шикарные особняки! Там по лужайкам бродят павлины и плещутся высокие фонтаны;

Все засмеялись, а Энни подумала, что если Рози подучится хорошим манерам, денверское общество охотно примет в свои ряды Джима и Рози.

Подошел официант, и Сэм предоставил Джиму самому сделать заказ. Бывший юродивый выбрал суп из устриц, омаров, плов, зеленые груши по-французски и шампанское.

За супом Энни обратилась к Джиму:

— Ты на удивление быстро возвращаешься к реальной жизни. Когда ты беседовал с официантом, трудно было представить, что тебе пришлось побывать в такой переделке!

— Своим выздоровлением я обязан шайеннам, — убежденно сказал Джим. — Теперь я понимаю, что эта тихая пасторальная жизнь была необходима моему разуму. Я никогда не забуду той доброты, с которой приняли меня в отряде твоей бабушки, Сэм. Они стали моими друзьями, и я в неоплатном долгу перед ними. Но я найду способ их отблагодарить.

— Вряд ли шайенны этого ждут, — заметил Сэм. — Они бескорыстные люди.

— Они сохраняют свою самобытность, несмотря на попытки белых людей искоренить ее. Я хочу, чтобы мои дети приобщились к образу жизни шайеннов.

— Я с тобой согласна, любимый, — поддержала Рози.

— А еще мы обязаны вам с Энни, — продолжил Джим, обращаясь к Сэму. — Когда я подам заявку на золотоносную жилу, вы получите от нас достойную награду.

— Нам ничего не нужно, — возразил Сэм.