Орки не заметили этого оружия, так как он носил его под одеждой.

Он обнажил меч; лезвие бледно светилось. «Значит, это тоже Эльфов клинок, — подумал он, — и Орки не очень близко отсюда, хотя и не слишком далеко».

Это отчасти успокоило его. Было просто замечательно иметь при себе клинок, выкованный в Гондолине для войны с Орками, о которой поется столько песен; и он уже заметил, что такое оружие сильно пугало Орков, напавших на них так внезапно.

«Вернуться? — подумал он. — Это ни к чему. Идти в сторону? Невозможно. Идти вперед? Только это и остается. Так пойдем же вперед!» Итак, он встал и двинулся в путь, выставив меч перед собою и прикасаясь одной рукой к стене; а сердце у него так и билось, так и замирало.

Разумеется, Бильбо был сейчас, что называется, в тисках. Но вы должны помнить, что для него эти тиски были не такими страшными, как для нас с вами. Хоббиты — народ не совеем обычный; и если норы у них уютные, с хорошей вентиляцией, совсем непохожие на подземные ходы Орков, то они все же привычны к подземным ходам больше, чем мы, и нелегко теряют под землей чувство направления, — особенно когда уже оправились после удара по голове. И они умеют двигаться беззвучно и прятаться хорошо, и поразительно быстро исцеляются от ушибов и ссадин, и у них есть запас мудрых поговорок и изречений, которых Люди либо никогда не слышали, либо давно уже забыли.

Однако, мне бы все-таки совсем не хотелось быть на месте Бильбо Баггинса. Туннель казался бесконечным. Бильбо знал только, что идет все время вниз и примерно в одном и том же направлении, несмотря на случайные повороты. Время от времени в стенах открывались боковые ходы, — это он видел при свете своего меча или нащупывал рукой. Он не обращал на них внимания и только каждый раз спешил миновать, боясь, что оттуда выскочит Орк или что-нибудь еще более страшное. Он шел все дальше и дальше, все вниз и вниз, и не слышал ни звука, кроме — иногда — летучей мыши, пролетавшей у самого уха, пока он не привык к этому звуку и не перестал его пугаться. Не знаю, сколько временя он шел так, — двигаясь против воли, не смея остановиться, все вперед и вперед, — пока, наконец, не устал, как не уставал никогда в жизни. Ему казалось, что он прошел всю дорогу завтрашнего дня и всех последующих.

Вдруг, безо всякого предупреждения, он попал ногой прямо в воду. Ух, какая эта вода была холодная! Он резко остановился, не зная, встретилась ли ему просто лужа, или подземная речка, или же он очутился у кромки большого подземного озера. Он прислушался, но услышал только звон капель, падающих с незримой кровли в невидимую воду; других звуков не было слышно.

«Значит, это прудок или озеро, а не река», — подумал он, не решаясь шагнуть в невидимую в темноте воду. Он не умел плавать, да к тому же подумал о гадких скользких тварях с выпученными, слепыми глазами, извивающихся в этой воде. В прудах и озерах в сердце гор живут странные создания: есть рыбы, чьи предки заплыли сюда кто знает сколько лет назад, и так и не выплыли обратно, и глаза у них становились все больше и больше от усилий вглядеться во тьму; есть и другие твари, еще более скользкие, чем рыбы. Даже в пещерах и проходах, вырытых Орками для себя, живут существа, им неизвестные, перебравшиеся туда извне, чтобы поселиться во мраке. Некоторые из этих пещер возникли еще до прихода Орков: те только расширили их и соединили переходами, а их первоначальные обитатели еще укрываются в холодных закоулках, но иногда выбираются оттуда и разнюхивают все вокруг.

Глубоко внизу, у темной воды, жил старый Голлум. Неизвестно, откуда он появился, чем или кем он был, — просто Голлум, черный, как сама тьма, но с большими, круглыми, бледносветящимися глазами. У него был челнок, и он бесшумно плавал на нем по озеру, — ибо это было озеро, широкое, глубокое и смертельно холодное. Голлум греб своими широкими ступнями, свесив их через борт, но не производил ни единого всплеска, своими бледными глазами он высматривал слепых рыб, которых мгновенно выхватывал из воды своими длинными пальцами. Но он любил и мясо. Орков он находил вкусными, и поймать кого-нибудь из них было для него удачей; но он старался, чтобы они не обнаружили его, и душил, нападая сзади, всякого, кто в одиночку приближался к берегу его озера. Правда, Орки бывали здесь редко, ибо чуяли, что во тьме, у самых корней горы, их подстерегает что-то страшное. Когда-то они побывали у озера, но не нашли пути дальше, и ходить сюда у них не было причин, ибо Великий Орк не посылал их. Иногда Орку приходило на мысль поесть рыбы из озера, и случалось, что ни рыбы, ни Орка не видел больше никто.

Голлум жил на скалистом островке посреди озера. Сейчас он следил издали за Бильбо своими огромными бледными глазами. Бильбо его не видел, но тот видел Хоббита и очень удавился, замечая, что это вовсе не Орк.

Голлум сел в свой челнок и оттолкнулся от островка, пока Бильбо сидел на берегу, совершенно обескураженный, не зная, что предпринять. И вдруг он услышал голос Голлума, — свистящий, шипящий шепот:

— Что это здесссь, мое сссокровище! Кажется, что-то вкусссное; мы им полакомимся, голлум ! — И, произнося слово голлум , он пренеприятно чавкал и словно что-то глотал. От этого он и получил свое имя, хотя сам себя называл только «сокровищем».

Хоббит так и подпрыгнул, услыхав этот шипящий голос и неожиданно увидев бледные, устремленные на него глаза.

— Кто ты? — спросил он, выставив меч перед собою.

— Что он такое, сссокровище? — прошептал Голлум; он всегда говорил сам с собою, так как больше говорить ему было не с кем. Сейчас он был не очень голоден, а только любопытен; иначе бы он сначала схватил, а потом стал спрашивать.

— Меня зовут Бильбо Баггинс. Я потерял Карликов, и потерял кудесника, и не знаю куда попал; да я и знать этого не хочу, хочу только выбраться отсюда.

— А что это у него в рукаххх? — спросил Голлум, поглядывая на меч, который ему совсем не нравился.

— Это меч, клинок, выкованный в Гондолине!

— Сссс! — прошипел Голлум и решил быть вежливым. — Можжет быть, мы посидим здесссь и поговорим, сокровище. Оно любит зззагадки, любит, да? — Ему хотелось показаться дружелюбным, хотя бы временно, пока он не узнает побольше о мече и о Хоббите: действительно ли он один, съедобен ли он, и достаточно ли проголодался сам Голлум. Задавать и решать загадки было единственной игрой, которую он водил с другими странными тварями, давно-давно, еще до того, как лишился своих друзей, был изгнан и ушел глубоко-глубоко в темные недра земли.