— И о чем они говорили?

— Говорили по-испански. Обсуждали ее дружка и… обувь какую-то, что ли? А потом стало темно. Нет, сначала все стало белым, а потом — черным.

— Интересно, это случилось до или после того, как тебе вставили имплантат?

— После. Я уверена — после. Они называют эту штуку мостом, да?

— Да, с французского — pont mental.

— Я слышала, как он сказал: «Ahora, el puerile» [12] , — и сразу за этим они сильно надавили. Я почувствовала, как подбородок уперся в ту мягкую рамку.

— Ты помнишь намного больше, чем я.

— Не так уж это и много. Я помню дружка медсестры, чью-то обувь и этот щелчок. Следующее, что я помню, — как я лежу в кровати и не могу ни пошевелиться, ни заговорить.

— Наверное, это было ужасно. Амелия нахмурилась, припоминая.

— Да нет. Ощущение было похожее на страшную усталость, до полного бесчувствия. Как будто я могла бы пошевелиться или что-то сказать, если бы мне это было действительно очень нужно. Но каждое движение стоило бы мне чудовищных усилий. Наверное, я не запаниковала только благодаря успокаивающим лекарствам. Они двигали мои руки и ноги и громко говорили мне какую-то бессмыслицу. Наверное, говорили на английском, но я была в таком состоянии, что не смогла распознать ни слова.

Амелия протянула руку, и я подал ей стакан с соком. Она отпила немного.

— Если я все запомнила правильно… Меня страшно раздражало, что они никак не уйдут и не оставят меня в покое. Но я ничего им не сказала, потому что не хотела доставлять им удовольствие своими жалобами. Странно теперь об этом вспоминать. Я и впрямь как будто впала в детство.

— Они не пробовали тебя подключать? Амелия снова устремила взгляд вдаль.

— Нет… Потом доктор Спенсер мне все объяснил. В том состоянии мне нужно было в первый раз подключаться вместе с кем-нибудь знакомым. Каждая секунда была на счету — он тебе рассказывал?

Я кивнул.

— Экспоненциальное увеличение количества новых нервных связей.

— Так что я просто лежала одна в темной комнате — очень долго. Наверное, я совсем потеряла счет времени. И все, что случилось до того, как мы… мы соединились — все, что было до этого, показалось мне сном. А потом… Внезапно все вокруг затопило светом, и двое людей подняли меня, и ударили меня по запястьям — а потом мы полетели из комнаты в комнату.

— Тебя понесли на носилках с воздушной подушкой.

Амелия кивнула.

— Это было очень похоже на полет. Я помню, как подумала, что сплю, — и решила наслаждаться полетом. Помню, мимо проплыл спящий Марти в кресле — я решила, что это тоже часть сна. Потом появился ты и доктор Спенсер — я думала, что вы тоже мне приснились… И вдруг все резко сделалось реальным, настоящим — как будто я проснулась, — Амелия покачалась на кровати взад-вперед, вспоминая мгновения подключения. — Нет, не то чтобы реальным… Слишком ярким и насыщенным. Я даже растерялась.

— Я помню, — сказал я. — Двойное видение — ты видишь себя же со стороны. Ты сперва себя не узнала.

— А ты сказал мне, что так бывает почти с каждым. Ты как будто сказал это все в одном слове или даже вообще без слов. А потом все вдруг прояснилось, и мы стали… — Амелия ритмично раскачивалась, покусывая губу. — А потом мы стали единым целым. Мы были одним… существом.

Она обхватила мою ладонь обеими руками.

— А потом нам пришлось разговаривать с доктором. И он сказал, что нам нельзя, что он не разрешит нам… — она поднесла мою ладонь к своей груди, так, как я сделал в последний миг подключения, и наклонилась ко мне. Но не поцеловала. Положила подбородок мне на плечо и прошептала на ухо срывающимся голосом: — У нас никогда больше такого не будет?

Я непроизвольно послал ей мысленный образ — так, будто мы снова были подключены вместе — объясняя, что через несколько лет можно будет попробовать это снова, и что Марти достал ее запись, и о том, что нервные связи частично восстановились, когда ей вернули на место отсоединенный имплантат, а значит, мы можем попробовать и сейчас, хотя бы попробовать… А в следующую долю секунды я осознал, что мы не подключены. И она услышит только то, что я скажу вслух!

—  Большинство людей вообще не знают, что это такое.

— Может, так даже лучше, — процедила Амелия сквозь зубы и тихонько всхлипнула. Подняла руку, погладила меня по шее, провела пальцами по кружку имплантата.

Я должен был что-то сказать.

— Послушай… Возможно, ты не совсем все потеряла. Есть вероятность, что у тебя и сейчас сохранилась часть способностей.

— Что ты имеешь в виду? — Я объяснил насчет того, что некоторые нейроны остались соединенными с рецепторными полями имплантата. — И много их таких может быть?

— Не имею ни малейшего понятия. Пару дней назад я вообще не знал, что подобное возможно, — и только сейчас я вдруг вспомнил, что некоторые проститутки с имплантатами не способны войти в полное подключение — Ральф пару раз попадал на таких, которые, как ему показалось, вообще почти не подключались.