– Юрчик! – пробасил он. – Ну наконец! Я думал, опоздаешь! Ты предупредил девушку?

– Ну конечно, Маэстро, – кивнул в ответ мой приятель.

С каждой минутой происходящее мне нравилось все меньше. Похоже, господа хорошие собираются облапошить доверчивый народ и подзаработать на этом денег. Участвовать в афере мне не хотелось. За подобное тоже бьют. Сильно.

Только я собралась удалиться с гордо поднятой головой и спасти от греха свою бессмертную душу, как в руках у нанимателя появился объемистый кошель, набитый под завязку золотыми. Слова застряли в глотке, а уши сами по себе стали внимать инструкциям.

Все было достаточно просто: в определенный момент Юрчик внесет меня в шатер, и я с предсмертным стоном произнесу: «Маэстро! Излечите меня от недуга страшного!» Тот накапает в стакан настойки, мое дело ее сглотнуть как-нибудь и прозреть.

Мне выдали «реквизит»: старую грязную душегрейку, воняющую за версту псиной, и рваный платок. Брезгливо морщась, я натянула тряпки поверх собственной одежды. После этого меня «загримировали» – перевязали глаза серым бинтом, оставив маленькую щелку, на ногу приладили дощечку-шину, а затем всучили огромный, не по росту, костыль. После чего мы сразу получили кошель и спрятались за шатром, ожидая своего выхода.

Рядом заголосил зазывала: «Подходите, подходите! Маэстро Владимир представляет свой волшебный эликсир. Панацея от всех болезней! Не пропустите, только сегодня! Вся Словения знает про нас! Узнайте и вы!»

Заинтересованный народ стал собираться в шатре. С непривычки мне было страшновато, и я тряслась, как промерзшая шавка, и даже изредка поскуливала.

– Не боись! – подбодрил меня Юрчик. – Впервой всегда страшно!

Он достал из внутреннего кармана своей душегрейки ополовиненную четвертинку с брагой и протянул мне:

– На-ка, глотни, сразу успокоишься!

Я с сомнением глянула на мутную, плескавшуюся в бутылке жидкость, а потом с закрытыми глазами, стараясь не вдыхать, сделала уверенный глоток. Горло обожгло, я закашлялась, на глаза навернулись слезы. И как папаша эту гадость мог пить ведрами? Юрчик кивнул и тоже приложился к бутылке.

Как ни странно, через некоторое время спиртное подействовало. Я согрелась, успокоилась, и мне захотелось улыбаться. Тут из шатра донеслось призывное:

– Кого излечить?!

Судя по тишине, царящей в шатре, желающих опробовать на себе диковинный эликсир не нашлось.

– Пора! – произнес Юрчик, перекрестившись. – Помоги нам господи!

Во всем теле у меня появилась непередаваемая легкость. Опираясь одной рукой на костыль, другой на плечо юродивого, я вошла в шатер.

– О, Маэстро! – вдруг завопил Юрчик как резаный. – Вылечите мою сестру! Ничего не видит! – В этот момент он толкнул меня в бок, требуя подыгрывать.

– Да, ничего не вижу! – заорала я в тон ему с надрывом в голосе.

– Говорить не может! – продолжал тот. «А что я тогда сейчас делаю?» – удивилась про себя я. Пока народ не заподозрил надувательства, я заорала:

– Говорю сейчас, а к ночи голос пропадает!

– И ходить не может! – выкрикнул юродивый, выбив из моих рук костыль. От неожиданности я плюхнулась на колени, разорвав по шву порты. – Вот видите, без костыля не стоит.

«Ну, Юрчик, – со злостью подумала я, – дай только выбраться отсюда! Ответишь мне за разбитые коленки!»

– Ползи! – зашипел юродивый.

– Куда? – отозвалась я. Повязка совсем спустилась на глаза, закрывая окружающее серой полосой.

– К нему!

– Больно здоровый румянец у нее! – услышала я недоверчивый женский шепот.

Я скрипнула зубами и поползла. Как передо мной выросла ось, держащая шатер, непонятно. Только я со всего маху приложилась головой. Раздался странный трубный звук. Меня откинуло на спину, а из перебинтованных глаз посыпались искры. Все звуки сразу отдалились, а потом нахлынули с тройной громкостью, и в голове установился равномерный шум. Кто-то рядом со мной ахнул.

– Спасите меня! – прохрипела я.

Сил подняться не было, я лежала на спине, мечтала оказаться дома в собственной кровати и думала, что точно покалечусь до конца представления…

Народ безмолвствовал, ожидая дальнейшего чудесного исцеления. Юрчик сориентировался быстро: подскочил ко мне и натужно поднял на руки. Роста он был небольшого, силенки оставил на дне бутылки. Пошатываясь, он пронес меня несколько саженей, потом не выдержал и уронил. Почувствовав удар об деревянный настил, я застонала и, наконец, услышала бас толстяка: