– Ась, – вдруг подал голос гном, – я еду и думаю: а как даниец смог нас найти? Наш маршрут знали только я да Виль.

Сердце мое ушло в пятки, а живот свело. Страшная догадка рассекла воздух, мы хором выдохнули:

– Виль.

Прибавить к этому было нечего. Все сходилось как два плюс два!

Вурдалак заметил в темноте деревню с упырями. Видно, надеялся, что нас обглодают до костей, оттого и потащил туда. Для пущей убедительности он все время повторял, мол, не нравится ему обстановка. А когда мы счастливо выжили, то покинул нашу теплую компашку под дурацким предлогом, торопясь предупредить своих подельников. И на следующий день на нашу стоянку напали, нас едва не убили, а Анука и вовсе похитили.

– Когда перевертыш от нас уехал, то встретился с данийцем-предателем и указал, где можно нас найти! – подвела я итог собственных умозаключений.

– Вурдалак чертов, – прошипел Ваня, – нас подставили, а нам и крыть нечем!

Мы совсем сникли. Раскрытие предателя в наших стройных рядах не принесло никакого мало-мальского облегчения.

Спустившись с пригорка в низину, мы оказались недалеко от берега озера, облепленного домишками. Пахнуло свежестью, подул прохладный ветерок. С плохонькой проселочной дороги мы свернули на людный торговый тракт. Мимо нас пронеслась золоченая карета. Возница, размахивающий длиннющим хлыстом, с остервенением оглаживал им бока четверки скакунов и орал хриплым голосом: «С дороги все!!! Я сказал: с дороги!»

От испуга моя лошадка шарахнулась в сторону, я едва заставила ее вернуться обратно.

Впереди выросли белокаменные городские стены с остроконечными башенками. Открытые арочные ворота провожали гостей и принимали вновь прибывших. Через канал, разделяющий остров и «большую землю», был перекинут длинный мост. Мы последовали за толпой, и вот уже огромная арка впустила нас в нутро Краснодола. Нас встретила уставшая от созерцания бесконечного людского потока стража, окончательно потерявшая бдительность.

Город подавлял многообразием зданий и построек, пестрящими вывесками на языках всех цивилизованных рас, мельканием постоянно меняющихся лиц. Глазея по сторонам, мы ехали по широкой, выложенной брусчаткой мостовой.

Меня оглушили несущиеся со всех сторон звуки и запахи. Мы миновали пекарню, и я задохнулась от одуряющего сладкого аромата свежего хлеба. В животе до неприличия громко заурчало. Цветная вывеска с нарисованной пивной кружкой гласила: «Питейная на Наклонной».

Мой взгляд наткнулся на витрину лавки готового платья, где на деревянных манекенах красовались наряды из натурального шелка. Я никогда не видела такой роскоши – от изумления остановилась и с благоговением рассматривала маленькие произведения искусства краснодольских портных.

– Что, Ась, – крякнул гном, – нравится?

– Да, – выдохнула я.

– Заработаем денег, купим тебе сарафан.

Я сразу пришла в себя, словно на голову выплеснули ушат ледяной воды, и злобно глянула в сторону Пантелея:

– Интересно, как ты собираешься их заработать? Ограбить кого-нибудь? Тогда предлагаю тебе сделать это быстрее, иначе нам будет негде ночевать! Краснодол не деревня – на скамье спать не станешь! Вмиг в карцер загребут!

Гном, кажется, обиделся, поджал тонкие губы и пробурчал:

– Зачем грабить? Обманывать будем! Мы же не преступники!

Я фыркнула:

– Это типично, но я вся во внимании!

Сконфуженный и ошарашенный городом Иван неожиданно отвлекся от созерцания намалеванной на фанере голой девицы и с неподдельным интересом прислушался к разговору.

– Значит, так, – начал Пантелей, – у меня кузина дом терпимости держит. Она нам на часок комнатку уступит за гроши.

Я задохнулась от возмущения:

– И что ты предлагаешь мне? Заработать немного, продав свое тело?! Это твой гениальный план?!

– Мне нравится ход ваших мыслей, – задумчиво протянул Ваня.

– Заткнись! – рявкнула я.

– Да что ж ты будешь с этими бабами делать, – вздохнул гном, – ну слова не дадут сказать. Торговать по-настоящему не надо!

– Понарошку? – ехидно протянула я. – Расскажи мне, милый гном, как торгуют собой понарошку.

– Ты приоденешься, накрасишься, выйдешь на улицу, снимешь какого-нибудь простака, приведешь его в комнату, а тут я на пороге: «Ты почему, гад, мою женщину обижаешь?!» и тюк ему по башке. Деньги забираем, его на улицу выставляем. Вот. Как тебе план?

– Гениально! – обрадовался Ваня.

– Фиговый, – буркнула я, стараясь справиться с накатывающим волнами раздражением.

– Да? – удивился, вытаращившись на меня, гном. – А что тебе не нравится?

– Все! Мне нравится решительно все, – заорала я. – Не нравится слово «снимать», слово «приведешь в комнату», а больше всего слово «тюк». Может, ты его так тюкнешь, что мы на улицу будем выставлять не обманутого дурака, а его труп? И что тогда? Мало того, что потеряли Анука, так еще и человека убьем?!