Я почувствовала нежный, едва уловимый запах колдовства, сладость жасмина щекотала ноздри. Я дотронулась до холодной стены, нежно провела по ней горячей ладонью, ощущая шероховатость камней. Морок, искусно наведенный морок. Я со всей силы ударила кулаком по камням. Внезапно картинка из красных кирпичей начала осыпаться крохотными кусочками мозаики. Я отпрянула, мы стояли рядом со свежевыкрашенным нежной голубой краской боком высокого здания. Прямо над нашими головами светились огромные окна. Мы дошли до конца стены и уперлись в парадный вход: высокие ступени были застелены красным торцом, перед дверью стояли два лакея в голубых фраках и белых париках.

– Он здесь, – убежденно кивнула я в сторону дома.

– Мы не можем туда идти, – возразил гном. – Без мага нам туда просто не пробраться, надо для начала разбудить Ваню.

Я почувствовала, как на меня накатила волна глухой злобы.

– Ваня сейчас не может колдовать! – рявкнула я. – Он в невменяемом состоянии, это первое. Второе, поверь, мы не сможем найти этот дом снова, не поможет даже Ванино заклинание. Я иду сейчас. Мой мальчик зовет меня!

– Он не твой мальчик! – вдруг заорал гном. – Он данийский Наследник провинции Бертлау! Он забудет про тебя через пять минут, как попадет к своим, а ты головой рискуешь!

– Да пошел ты! – буркнула я. Мы буравили друг друга ненавидящими взглядами.

– Прислуга должна быть у черного входа! – раздался возмущенный возглас. Я подскочила на месте и резко оглянулась: прямо перед нами стоял страж. Совсем мальчишка, над верхней губой только пробивались тонкие, еще полупрозрачные усики.

Я бросила на Пана злорадный взгляд и тоненько ответила:

– Мы заблудились.

– Пойдем, – прогудел мальчишка ломающимся юношеским голосом, – провожу, а то Петр увидит и голову мне снесет!

Мы двинулись куда-то за угол дома. Гном от отчаяния плюнул и поплелся следом. Рядом с черным входом стояли повозки со всевозможным скарбом. Вокруг суетились работники, разгружая мешки с мукой и перетаскивая их в подвал, куда вела темная каменная лестница с высокими ступенями. Я улыбнулась провожатому и смело вошла в дом.

На нас с Паном никто не обратил внимания. По огромному коридору, освещенному дешевыми восковыми свечами, мельтешили девушки-служанки в черных отглаженных платьях и белоснежных передниках. Вначале происходящее мне показалось хаосом, но потом я заметила строгую закономерность: девушки с огромными подносами, на которых были только бокалы, входили в одну высокую дверь, а другие, с цветами и вазами, в соседнюю.

Мы в растерянности стояли на пороге, стараясь никому не попасться под ноги.

– Есть какие-нибудь идеи? – злорадно поинтересовался гном.

К нам подошел мужчина в бордовой бархатной ливрее с узким лицом землистого цвета и влажными глазами. Его взгляд пробирал до костей, а сам дворецкий казался холодным и скользким, как рыба.

– Вы кто? – спросил он, в голосе просквозила неприкрытая неприязнь, словно он увидел муху, плавающую в его тарелке с супом, и теперь брезгливо гадает: доедать ли варево.

– Мы? – Я почувствовала, как у меня вспотели ладони, в этот момент к нам подбежала толстушка с круглыми румяными щечками.

– Вы от Марии? – не сказала, а пропела она.

– Да, – недолго думая соврал Пан.

– Петр, – обратилась она к тощему, – это ко мне. Девушка заменяет свою подругу и будет прислуживать за столом, а молодой человек, – она внимательно посмотрела на гнома, которого и в лучшие времена вряд ли можно было назвать «молодым», тем более «человеком», – станет помогать на кухне с корзинами и мешками.

Не дав вымолвить Петру и слова, она схватила меня за руку и потащила по длинному узкому коридору, весело щебеча:

– Этот Петр – старший дворецкий, мерзкий до жути. Мнит из себя большого господина, а сам попервости полы в уборной хозяйской драил! Не переживайте, я специально наврала про Марию, я знаю, что вы ищете работу, сюда так часто заходят, кому надо подзаработать. Меня зовут Елена, – добавила она, наваливаясь всем телом на тяжелую высокую дверь.

Меня ослепили тысячи свечей, я заморгала, глаза заслезились.

– Меня Ольга, а его, – я кинула взгляд на гнома, кроме имени Пантелей, я и не знала, как его назвать, – Пантелейка.

Гном бросил на меня полный недовольства взгляд, но промолчал.

Мы попали в огромную обеденную залу, открытую специально по случаю приема. Ноги разъезжались на натертых до блеска паркетных полах. Окна были закрыты воздушными занавесками, слегка колышущимися от сквозняка. Дрожащие свечи отражались в хрустальных бокалах, расставленных на длинном столе. Гном незаметно стянул десертную серебряную ложку и засунул в карман, отчего его порты стали многозначительно топорщиться. Я округлила глаза и покосилась на Пана, тот равнодушно рассматривал помещение и даже безразлично присвистывал.