– Что-то случилось? – поинтересовалась я, собирая сумку.

– У Пантелея спроси, – буркнул он.

Провожали нас всей гостиницей. Науськанные любопытной бабкой, все с жадностью всматривались в Ванино лицо, ища в нем следы свеженьких синяков. Не найдя следов новых побоев, служки разочарованно разошлись по комнатам, понося старуху на чем свет стоит.

На улице распогодилось, солнце сияло как сумасшедшее. Пахло весной и сырой землей.

Гном казался чернее тучи, все время молчал и хмуро косился на Петушкова, отвечающего ему недобрыми взглядами.

– Что случилось? – не выдержала я. – Быстро отвечайте, пьянчуги проклятые!

Приятели снова недовольно переглянулись и промолчали.

– Я требую! – настаивала я. – Что это за тайны Совета магов? Пан, что ты натворил?!

Гном откашлялся.

– Ну э-э-э, вчера, – промямлил он и замолк.

– Что было вчера? – подтолкнула я его к откровениям.

– Ну в общем, ты была права насчет этих парней… Они меня до нитки обобрали.

– Молодец! – пожала я плечами, чувствуя внутри злорадное удовлетворение. – Я тебя предупреждала.

Вокруг пели птички, в лесу набухали почки, кое-где появлялась зеленая травка, по еще голым веткам деревьев прыгали маленькие шумные пичуги. Красота и благодать, я вздохнула полной грудью…

– Я проиграл нашу общую заначку! – скороговоркой выпалил гном.

– Что?! – заорала я и закашлялась. В глазах потемнело, воздух отказывался поступать в легкие. – Ты проиграл все наши деньги?! – прохрипела я.

Пантелей потупил взгляд и сделал вид, что рассматривает конскую гриву.

– Так это ты вчера забрался в комнату, своровал кошелек и все проиграл! – Я не могла поверить в происшедшее.

– Я был уверен, что выиграю! – лепетал Пан.

– Не оправдывайся! – заголосила я во всю мощь своих легких. – Вы не на прогулку вышли! Один уезжает в неизвестном направлении и больше не возвращается. – Я махнула рукой, имея в виду вурдалака. – Другой проигрывает все деньги. – Я ткнула пальцем в гнома. – Третий не просыхает. – Я кивнула на Ваню. – О чем вы думаете?! Как можно быть такими безмозглыми?!

Я почувствовала, как в горле встал комок, а на глаза навернулись слезы.

– Ну Асенька, – протянул Пан заискивающе.

– Не называй меня так, – просипела я, потеряв от крика и расстройства голос.

Собственно, это обстоятельство и спасло гнома от продолжения скандала.

– Мы заработаем, – предложил он. – Вон, Ванятка чудовище какое-нибудь словит…

Я промолчала и с иронией покосилась на парочку. Петушков? Чудовище? Умоляю вас, Иван Питримович кроме костров ничего больше не умеет.

Гном опустил голову и что-то хмуро прикидывал в уме.

– Завтра приедем в город Краснодол, – вдруг подал он голос. – У меня возникла гениальная идея! Мы заработаем денег!

– Держи свои идеи при себе!

Иван помалкивал, боясь, что и ему от меня достанется на орехи, а потом вдруг просиял:

– Вспомнил! У меня еще осталась пара медяков!

– Ага, – с трудом проговорила я, теряя остатки голоса, – как раз хватит на половинку краюхи хлеба! Анук будет счастлив!

Гном подъехал к приятелю поближе и громко зло зашептал:

– Так ты, каналья, мне вчера не все отдал?

– Ну так я забыл, – пролепетал Ваня испуганно.

– Иван, – нахмурилась я, – немедленно отдай мне эти монеты, пока они еще целы.

Тот очень недовольно протянул тощий кошель, и я спрятала его в своей сумке на поясе.

– Так-то лучше.

Места казались безлюдными, нам не встречалось ни деревень, ни поселков. Редкие постоялые дворы нам были не по карману, и все отчетливее вырисовывалась перспектива ночевки в чистом поле. Когда совсем стемнело, мы выбрали маленький лесок и решили разбить там лагерь. По мере приближения к югу становилось все теплее, и сейчас ночевка на свежем воздухе пугала не так сильно, как в первый день в заснеженной Московии.

– Мне казалось, что Словения у нас огромная, – удивилась я, усаживаясь на ствол поваленного дерева, – едем всего трое суток, а уже тепло, как в апреле.

Гном усмехнулся:

– Я просто тропки тайные до Данийи знаю. Завтра вообще как в мае будет, а послезавтра как летом.

– Да, – вздохнула я, – в Данийе вечное лето!

– Как в раю, – буркнул голодный, а оттого злой Ванятка.

– Не язви, – огрызнулась я, – сами все деньги пропили и проиграли, еще и недовольны!

Мы с Ануком собрали хворост, Иван развел костер. Я дала мальчику булку, купленную по дороге на последние гроши. Малыш с довольным видом принялся жевать. Ему ужасно нравилось ночевать на природе, и тяготы походной жизни его совсем не пугали.