— Игги, я тебя умоляю, — поморщился Сергей. — Не употребляй таких мудреных слов, когда мы в подобном состоянии. А то у меня организм этого может не выдержать и произойдет какая-нибудь неприятность. Тем более что ты наверняка употребляешь эти слова только из-за красивого звучания. Ты и сам толком не понимаешь, что именно они означают.

— Что-о-о-о? — оскорбился Игорь. — Это я-то их употребляю только из-за красивого звучания? Молчал бы уж, валенок. Я тут стараюсь, выдаю немыслимо красивые фразы, от которых даже сам прихожу в восторг, а что в ответ? Одно тупое мычание: «Игги, не надо таких красивых слов, а то меня стошнит». Куда я попал, вообще? Кто меня окружает?

— Я думала, — заметила Ира, тяжело вздыхая, — что он с тяжелого похмелья станет похожим на обычного, нормального человека. И что? Ни черта! Облом по полной программе. Его еще дальше заносит, чем всегда.

— Мать, ты вообще не встревай, когда пацаны базарят о своем, экзистенциальном, — решительно заявил Игорь.

— Так я не спорю с тем, — продолжил свою мысль Сергей, — что звучит это все вполне внушительно. Но, на мой взгляд, фразы не имеют никакого смысла.

— Что не имеет никакого смысла? — поинтересовался Игорь.

— Ну, например, фраза «экзистенциальный вопрос — зачем мы так напились», — объяснил Сергей. — Слово «экзистенциальный» ты сюда добавил исключительно ради красоты.

— А ты знаешь, что означает слово «экзистенциальный»? — спокойно спросил Игорь.

— Ну, — задумался Сергей, — это направление такое. В литературе.

— Хорошо хоть не в живописи, — ответил Игорь. — А что оно означает?

— Наверняка — фигню какую-то, — решительно сказал Сергей. — Жан-Поль Сартр этот экзистенциализм все литературил — точно помню. Ему выдали нобелевку, а Сартр за ней экзистенциально не пошел. Но когда у него через годик приступ экзистенциальности прошел, он вдруг решил нобелевку забрать — просто потому, что деньги понадобились. Позвонил и спросил, не может ли он получить деньгами. Но его, понятное дело, послали. О, я понял! Экзистенциализм — это нечто вроде тяжелого похмельного синдрома. Только длится он не половину дня, а несколько лет. У некоторых — всю жизнь. Всю их непростую экзистенциальную жизнь.

— Забавная трактовка, — задумчиво сказал Игорь. — Причем, что интересно, ты, сам того не понимая, дал почти правильное определение. Как ребенок, который первый раз в жизни сел в автомобиль и случайно нажал на нужную педаль.

— Ничего подобного, — сказал Сергей. — Это не случайность. Просто у меня хорошие аналитические способности.

— Экзистенциализм, — веско произнес Игорь, — это такое философское течение. Сам термин означает «существование». Философия существования.

— Я мыслю — следовательно, я экзистенциализирую? — уточнил Сергей.

— Не надо искажать древних, — попросил Игорь. — Существование может быть разное. Оно может быть растительное — жрать, спать и заниматься любовью, а может быть страстное — чувствовать, мыслить, страдать и так далее. Так вот, экзистенциализм — это существование страстное, в пограничных и экстремальных ситуациях. Именно это поможет прозреть, обрести свободу и понять свою ответственность за все, что происходит в мире.

— Ну так это же про нас и есть, — потрясенно сказал Сергей. — Как мы вчера наконьячились — это же сплошная экстремальная и пограничная ситуация! И ответственность, заметь, присутствует. Нам же сейчас на дайвинг отправляться, и я чувствую большую ответственность за то, чтобы там все прошло хорошо. Дело же опасное — все эти погружения. Так что я экзистенциален по полной программе. У меня даже уши звенят от экзистенциальности. И выговариваю я этот кошмар, заметь, почти без запинки.

— Кстати, — сказал Игорь, опуская глаза к чашке с кофе, которую он держал в руках. — Именно этот вопрос, друзья, нам и предстоит сейчас решить. По поводу дайвинга.

— Вот не надо грубостей, — ощетинился Сергей. — И так меня вчера весь день шпыняли, причем при любимой женщине, что уже вообще безобразие. Я же сказал, что поеду, и отказываться не собираюсь. Так что хватит на меня наезжать, а то могу и кофеем плеснуть, чтобы экзистенциальную пограничную ситуацию создать.

— Да, Игги, — хрипло сказала Ира. — Сколько можно? Сказано едем — значит, едем. Серега еще глубже тебя нырнет, вот увидишь. Я за него болеть буду.

— Вы не поняли, — сказал Игорь, еще внимательнее разглядывая чашку. — Я предлагаю не ехать на дайвинг. Потому что вы не в состоянии.

Сергей с Ирой на несколько секунд онемели.

— Как это? — потрясенно спросил Сергей. — Ты? Предлагаешь? Не ехать? Сегодня? На дайвинг? Я не верю своим ушам!

— Я же сказал — вы не в состоянии, — кротко заметил Игорь, понимая, что это довольно слабый аргумент.

— Ах, какая трогательная забота о нас, — захихикал Сергей. — Так мы тебе и поверили.

— Он сам не в состоянии, — вынесла приговор Ира. — Это очевидно. У него экзистенциальная ситуация. Пограничная и экстремальная.

— Ну хорошо, — решился Игорь, поднимая глаза. — Да, я не в состоянии. Но и вы не в состоянии. Поэтому хватит шпилек, а то рассержусь и всем тогда точно поплохеет. Лучше давайте решим вопрос, каким образом мы не поедем на дайвинг.

— А что, — поинтересовался Сергей, — на дайвинг можно не поехать разными способами? Ну давай, например, не поедем на автобусе. Нет, лучше не полетим на самолете — больше сэкономим.