— Ты не предстанешь перед их судом. Завтра утром мы уедем с Конрадом.

— Конрад хуже всех!

— Но мы не можем остаться при дворе! Особенно после того, как король — мой собственный отец — пытался отнять тебя у меня! — Он замолчал, и она поняла, о чем пойдет речь дальше. — Он тебя соблазнял?

Он задал этот вопрос так робко, что она рассмеялась:

— Ну конечно, королевская постель — весьма заманчивое предложение. Защита короля! Я бы сваляла дурака, отказавшись от всего этого, верно? Но я поклялась перед Господом, что не полюблю никого, кроме тебя.

— О Боже, Лиат! — Санглант обнял ее. — У нас будет много красивых и сильных детей, и каждый будет желанным. — Он потянул ее к кровати, но она выскользнула.

— Подожди, я немного постою здесь, — сказала она, подойдя к окну. — У меня все еще кружится голова.Лиат выпила много вина, так что это было неудивительно. Он улыбнулся и уселся на кровать, устремив на нее взгляд.

Она высунулась из окна и глубоко вздохнула. В небесах сияли звезды: Меч Королевы по-прежнему стоял в зените, но отсюда виднелась только часть созвездия. Небесная Река стремилась на запад, а из ее вод вставал Гуивр. Лиат вспомнила, с какой ненавистью смотрела на нее Джудит. Звезд было очень много, многие тысячи. Наверное, у короля столько же придворных и слуг.

— Мы с отцом всегда оставались одни. Даже в Куртубе, где полно людей, мы по большей части оставались одни.

— Куртуба, — сонно пробормотал Санглант. — Мне как-то довелось видеть меч их работы — легкий, но очень прочный.

На севере сияла звезда под названием Кокаб, самая яркая в созвездии Чаши, которая зависла над Небесной Рекой, словно пытаясь зачерпнуть воды и поднести к устам богов. По крайней мере так рассказывали эту историю старые даррийцы, хотя джиннские астрономы, опиравшиеся в своих трудах на исчисления великого философа с острова Гиптос Птоломея, описывали все совсем иначе.

— «Высшая сфера охватывает все сущее», — мягко произнесла она. Книга Тайн лежала совсем рядом, Лиат просто чувствовала ее присутствие, и ей не нужно было открывать страницу, чтобы найти текст джиннского ученого Аль-Хайтама, с которым ее отец как-то беседовал. — «Она окружает сферу неподвижных звезд и касается ее, совершая движение с востока на запад. Каждый день она изменяет весь мир, и все планеты движутся благодаря ее движению».

— Я должен что-то понять? — зевнув, спросил Санглант.

— Кокаб называют Полярной звездой, потому что она указывает на Северный полюс. Должен еще быть и Южный полюс, но я никогда его не видела.

— А его вообще кто-нибудь видел?

— Не знаю, ездили ли так далеко джиннские астрономы. Я не слышала, что на юге есть обитаемые земли. Говорят, что там простирается огромная пустыня и никто не может выжить под палящим солнцем. — Постепенно гости и придворные расходились, и дворец медленно погружался в тишину — замолк смех, стихли разговоры. — Аль-Хайтам говорит, что чем ближе ты подходишь к полюсу, тем длиннее становится день или ночь. И тогда зенит…

Санглант снова зевнул.

Лиат этого не заметила, она показала на небо, потом поняла, что в такой темноте невозможно что-либо разглядеть, и добавила:

— Зенит располагается прямо над головой. И если оказаться прямо на полюсе — перпендикулярной оси мира, то горизонт совпадет с линией астрономического экватора. — Переживания сегодняшнего вечера стирались, когда она смотрела на звезды. Их тайны буквально завораживали ее и могли заставить позабыть о чем угодно. — Но тогда день длился бы почти шесть месяцев — пока солнце проходит через южные созвездия. А когда оно уходит в северную часть неба, на полюсе шесть месяцев будет длиться ночь — ведь солнце опустится ниже линии горизонта. Разве это не прекрасно? — Лиат зевнула — ночь брала свое. — Санглант?

Он уже крепко спал.

Только сейчас она поняла, что вся суета во дворе стихла и воцарилась глубокая тишина. Лиат снова позвала:

— Санглант?

Он всхрапнул, но не проснулся, только перевернулся на бок. Он так и не разделся.

Лиат выглянула в окно, но там только ветер играл в ветвях деревьев. Не было никаких признаков жизни: ни псов, шныряющих по двору, ни сов, которые охотились на мышей, ни даже прислуги и пьяной знати. Казалось, все погрузилось в глубокий сон.

— Отец…

Даже если его душа, освобожденная от груза земной плоти, и плыла по Небесной Реке, Лиат не видела ее, да и не могла увидеть.

Внезапно она ощутила тревогу. В большом внутреннем дворе не было ни души, лишь пыль садилась на столы, закоторыми еще недавно пировали придворные и слуги. У порога лежали четыре «льва», они крепко спали.

Внезапно на нее накатил ужас. Лиат едва успела запереть дверь и тут же без сил опустилась возле нее. Оставалось только надеяться, что прочный засов удержит того, кто хочет войти. Лиат повернулась к окну, но было слишком поздно.