Мелькнула тень. Человек перебросил через подоконник ногу, потом пламя свечи озарило золотистые волосы. Любая женщина сочла бы его лицо красивым, только не Лиат. Заскулила эйкийская собака, и Хью пнул ее ногой, направляясь к Лиат. Она не успела даже подумать о том, как ей защититься. Он схватил ее, дал пощечину и прижал к двери. Она содрогнулась, почувствовав его желание.

И тогда он снова ударил ее.

Она ударила в ответ, но он ничего не чувствовал, в его глазах горел сумасшедший огонь, сейчас никто бы не узнал в этом безумце красноречивого и сладкоголосого отца Хью. Он поволок ее к кровати и швырнул рядом с Санглантом. Тот не просыпался. Он спокойно дышал во сне, и выражение лица у него было как у невинного ребенка — мягкое и кроткое.

— А теперь ты дашь мне то, что даешь ему!

— Нет!

Хью взгромоздился на нее, его лицо нависло прямо над Лиат.

— Иначе я его убью. Я перережу ему горло во сне, а если ты подожжешь эту комнату, то он погибнет первым!

«Это всего лишь кошмарный сон, — подумала Лиат. — Сейчас я проснусь, и все будет хорошо».

Собака заскулила, царапая пол. О Господи! Только бы ей не потерять рассудок. Ей так хотелось ускользнуть в выстроенный в воображении Город Памяти, где она скрывалась все те ужасные месяцы в Хартс-Рест, пока жила с Хью. Но она не должна этого делать.

— Откуда мне знать, может, ты убьешь его после того, как сделаешь свое грязное дело? — хрипло спросила она.

— А ты и не можешь знать! Все спят, Лиат, и никто тебе не поможет. — Его голос дрожал от возбуждения. — Ты не рискнешь поджечь дворец, зная, что король совсем рядом и мирно спит. Он не сумеет спастись и умрет следующим после Сангланта. Его смерть тоже будет на твоей совести. — Лицо Хью исказилось от ненависти, синяк на его скуле казался печатью врага рода человеческого. — Я получу лишь то, чем наслаждается он. Он ничем не лучше собаки. Как ты могла предпочесть его мне?

— Я тебя ненавижу.

Он улыбнулся, и на мгновение его лицо снова стало таким же красивым, как было когда-то.

— Ненависть — обратная сторона любви, моя красавица. Невозможно ненавидеть то, чего не любишь. Ты даже представить себе не можешь, как хороша ты была сегодня — настоящая королева. И ты вполне достойна ложа короля… Вознестись выше всех остальных… Я не мог поверить своим ушам, когда ты отказалась от всего этого! Подумать только — предпочесть королю этого… пса!

— Зависть — грех.

Еще вчера она ненавидела его всей душой, но сейчас это чувство куда-то исчезло. По ее телу словно растекался яд от его прикосновений, и она слабела от этого яда.

— Я попаду в преисподнюю, но ты попадешь туда вместе со мной! Навсегда. Завтра утром мы поедем обратно в Фирсбарг. Ты и я…

— Принцесса Сапиентия…

— На что мне Сапиентия? Нет, прелесть моя, я слишком долго ждал этой минуты. Победа тем слаще, чем труднее она достается.

Хью прижал нож к горлу Сангланта. На коже появилась красная полоса.

— Боже! — выдохнула Лиат. Она могла противопоставить Хью лишь огонь, но огонь уничтожит все, что ей дорого.

— Раздевайся, чтобы я мог увидеть тебя, такую смуглую и прекрасную.Почему волшебство отца, ограждавшее ее от других, не действовало на Хью? Конечно, Хью сам пользовался колдовством, иначе чем же еще можно объяснить то, что он делал с ней в Хартс-Рест?

Может, ей лучше умереть вместе с Санглантом?

— Ты поняла, что я сказал? — Хью прижал нож к горлу Сангланта сильнее, но тот лишь сонно пробормотал что-то и перевернулся на другой бок. Он не мог проснуться. Из-под ножа Хью потекла кровь. Собака зарычала, проползла несколько шагов и вцепилась в ногу Хью. Даже ослабевшая, она пыталась защитить хозяина. Хью отпрянул, выругался от боли и пинком отшвырнул собаку в угол.

У Лиат появился шанс на спасение.

Она потянулась к короткому мечу.

Хью повернулся и оттолкнул Лиат как раз в тот момент, когда она схватилась за рукоять.

— Я убью его! Клянусь, что покончу с ним навсегда! Ты — моя!

Лиат дралась, старалась перехватить руки Хью, пытаясь не поджечь комнату, — ведь совсем рядом на кровати лежал Санглант. Но он не мог ей помочь, а Хью неотвратимо надвигался. Она никогда не избавится от него. Но если она будет бороться, возможно, он ее убьет.

— Будь ты проклята! — Он схватил ее за горло. — Ты принадлежишь мне! Или никому.

— Успокойся, брат. Боюсь, ты переутомился.

Хью не обернулся на голос. Через его плечо Лиат видела открытую дверь. Это совершенно невозможно! Она сама ее запирала! Хью по-прежнему держал ее за горло, и Лиат могла лишь стоять и смотреть, как какая-то фигура переступила через порог и прошла в комнату.

— Брат, — произнесла эта фигура женским голосом, — ты ведешь себя просто непристойно, особенно для человека, который решил посвятить себя церкви и принес обеты перед Господом. Увы, как низко пали священники!