— Я вам верю, — сказал он так тихо, что она едва услышала. Но она поняла его и без слов и склонила голову, чтобы показать, что ей больше нечего добавить.

— У нас мало времени. — Граф посмотрел на капитана. — Скоро вернется Алан, мы должны закончить до его прихода. Меня интересует туннель из Гента. — Он сделал знак капитану. Тот подошел и поставил на пол перед своим господином две деревяшки из тех, что держал в руках. Они обозначили город. Полоска кожи изобразила реку. — Теперь, «орел», покажите, где, по-вашему, находится туннель. Лорд Уичман говорит, что там есть линия утесов. — (Капитан поставил ломаной линией чурочки, изображающие утесы.) — И дельта реки с двумя рукавами, из которых лишь один судоходный и, возможно, уязвимый…

Она издала неясный горловой звук. Он нетерпеливо взглянул на Лиат:

— Вы хотите о чем-то спросить? Что-то неясно? — Извините, милорд. — Она огляделась, окинув взглядом беседку, но кроме нее, графа, его собак и капитана в ней никого не было. — Может быть, лучше подождать лорда Алана для обсуждения планов?

На лице Лавастина отразилось недовольство, но вместо ответа он взял из руки капитана несколько деревяшек и разместил их пониже утесов в виду города как укрепленное сооружение — форт. Он, разумеется, не обязан объяснять свои намерения подчиненным. Кроме того, Лиат уже поняла причину. Алан делил сны с принцем Эйка. Если один видел жизнь другого, другой, возможно, тоже проникал в его жизнь. Лавастин не мог рисковать. Нельзя было дать Кровавому Сердцу проникнуть в его замыслы, даже если для этого нужно было отстранить сына.

— «Орел», — он вручил ей шнурок, — можете показать туннель, как вы его себе представляете?

Она взяла шнур и присела перед картой, рассматривая ее.

— Я видела карты во дворце халифа в Куртубе, умею их читать, — убеждала она себя.

— Куртуба… — Реакция графа вовсе не поощряла Лиат к воспоминаниям. Она не знала, что Алан рассказал о ней отцу, и не хотела случайно выдать ни его, ни свои секреты.

Подумав, Лиат положила один конец шнура между двух башен, обозначающих Гент, и вытянула его на запад, другим концом уткнув в возвышенности над речной долиной. Потом она нахмурилась и отодвинула линию деревяшек несколько назад.

— Здесь долина реки шире, милорд. Лорд Уичман должен знать местность лучше меня, ведь он кружит по ней уже несколько месяцев.

— Лорд Уичман храбр, но голова у него не слишком светлая. Я постараюсь использовать его наиболее эффективно. — Граф рассмотрел маленькую карту, затем подвинул форт так, что тот оказался в долине, но напротив возвышенностей, недалеко от места, где, по-видимому, заканчивался туннель. — Устье реки, — сказал он, коснувшись этого места и как будто бы забыв о лорде Уичмане. — Гент. Укрепленный лагерь. Потайной туннель. Ладьи Эйка. Их солдаты, стада. Последняя разведка Уичмана насчитала у Гента сорок семь судов. На каждом помещается около тридцати Эйка. Вместе с силами лорда Уичмана у меня около семисот солдат, треть из них конных.

— Значит, у них двойной перевес в численности. Не следует ли подождать армию короля Генриха?

— Кто знает, когда прибудет король Генрих! — проворчал капитан. — А если его отвлечет какой-нибудь другой конфликт? Нет, барышня, нельзя ждать армию, которая может и не появиться. Тем более там, где мало провизии, а Эйка в любой момент могут напасть первыми. Их разведчики тоже шарят по лесам и следят за нами, как мы наблюдаем за ними.

— Мы оставим здесь сообщение для короля, чтобы он, прибыв сюда, сразу узнал о наших планах, — добавил граф. В его глазах появился странный блеск, как будто он увидел желанную цель и одновременно понял, как достичь ее. — У Кровавого Сердца численное преимущество, — сказал он, — а у нас план.

— Ты слышала, как граф Лавастин прошлой ночью хвалил мое пение? — Было утро, и маэстро Гельвидиус прямо-таки сиял. — Графы Лавас — крупные варрские землевладельцы, по силе и богатству они равны герцогам. У них, правда, нет кровного родства с королями. Но все же такой лорд должен иметь в свите поэта, подобного мне по рангу и дарованию.

Анна замерла, ошеломленная:

— Вы нас покидаете?

— Видишь ли, госпожа Гизела не ценит моего таланта. В этой войне она потеряла очень много. Мне лучше присоединиться к другому дому.

Листья сорванного вчера салата лежали в щербатой миске, найденной в развалинах после рейда Эйка. Анна выменяла собранную в лесу пижму на миску ячменя из скудного прошлогоднего урожая, и теперь Хелен с упоением жевала маленькую лепешку весеннего пудинга из ячменной муки, смешанной с листьями одуванчика, горлецом и крапивой.

— Вы, конечно, можете меня сопровождать, — не совсем уверенно добавил он.

— Как? Матиас не сможет идти. Я даже не знаю, где этот Варре. Крошка Хелен тоже не сможет идти долго, а в повозку нас, конечно, не пустят. — Гельвидиус заворчал, кусая ногти. Анна всегда восхищалась его чистыми, аккуратными руками. — Да какая, собственно, разница? Может быть, все они скоро погибнут под Гентом. Но сегодня вечером я для них спою. Кажется, завтра они выступают.

Как мог маэстро Гельвидиус даже думать о том, чтобы покинуть их? После всего, что они с Матиасом для него сделали! Как она сможет ходить в лес по ягоды, если за Хелен некому будет присмотреть? Однако она промолчала, взяла три маленькие свежеиспеченные лепешки и свежей зелени, завернула все в платок и пошла туда, откуда пахло кожевенными мастерскими.

И до прибытия войск Лавастина в Стелесхейме было тесновато. Теперь же во внутреннем дворе было не протолкнуться. Солдат Лавастина было так много, что они размещались как внутри палисада, так и за частоколом. Они устроились по-домашнему, вовсю пользовались колодцем. Те, что остались снаружи, рыли ров и возводили наружный вал для защиты от возможного нападения Эйка.