–  Ничего, ничего, - проворчал сзади лже-рыцарь.
– Он сам напоролся на кинжал. Не надо быть таким заботливым охранником. Спал бы себе тихо и ничего не случилось.

–  Вас покарает небо!
– обернулась к нему Катрин.

–  Оно меня столько раз карало, - рассмеялся Пильгрим, - что я становился с каждым разом все здоровее и здоровее. Не оглядывайтесь!

Пройдя через сад, они вышли из калитки и направились к ждущим неподалеку лошадям. Катрин и ее сына усадили в повозку и приказали лечь на дно, накрывшись покрывалом. Пильгрим и трое мамлюков вскочили на лошадей и неторопливо поехали на северо-запад, где на окраине Каира находился его дом и где все было готово к брачной ночи. Но на полпути к нему Пильгрим остановил коня, словно вспомнив о чем-то.

–  Джаба!
– попросил он одного из наемников-мамлюков.
– Вернись назад и вытащи из флигеля труп Сандро. Нехорошо, если утром его обнаружат слуги посла - его могут опознать. Брось его в канаву.

–  Слушаюсь, господин!
– произнес мамлюк и понесся обратно.

Между тем, всхлипывания мальчика, когда Пильгрим тащил его через сад, разбудили Джана, всегда спавшего словно чуткая лесная рысь. Он открыл щелочки глаз и прислушался. Затем осторожно встал и прокрался к флигелю. Заглянув в распахнутую дверь, он увидел два, освещенные луной, трупа. Цокнув языком, китаец повернулся и поспешил к беседке, где тотчас же разбудил обоих рыцарей. Путаясь в длинных юбках, князь Гораджич и Агуциор побежали к месту трагедии, сжимая в руках кинжалы. Случилось самое худшее, чего опасался Милан Гораджич: графиня Катрин де Монморанси и ее маленький сын исчезли.

–  Это работа Пильгрима!
– в отчаянье проговорил князь, вонзив кинжал в подушку и пуская по комнате перья.
– Мне следовало это предвидеть!

–  Мы не можем оставить ее в беде, - произнес Агуциор.
– Если бы знать, куда увез ее. этот негодяй?

Джан остановил его, приложив палец к губам и показывая другой рукой в окно; его чуткий слух уловил шаги по дорожке.

–  Кажется, к нам гости, - прошептал Агуциор, выскальзывая в коридор. За ним последовал Гораджич, прихватив скомканное покрывало и свертывая его в жгут.

Лишь только мамлюк Джаба ухватил за ноги своего мертвого товарища, как на горле его стянулся узел, и он влетел в комнату, распластавшись на полу. Усевшись на него верхом, Гораджич еще крепче стянул концы покрывала. Затем ослабил захват и дал мамлюку немного подышать воздухом и прийти в себя.

–  Где Пильгрим?
– проговорил он, наклоняя свое лицо к Джабе.

–  Настоящий мамлюк никогда не будет предателем, - делая судорожные глотки, выдавил из себя Джаба. Гораджич снова затянул узел: на сей раз надолго.

–  Где Пильгрим?
– повторил он, хлопая мамлюка по щекам.

–  В загородном доме, - ожил "настоящий" мамлюк.
– Я покажу вам дорогу.

–  Графиня и ее сын с ним?
– спросил Агуциор.

–  Естественно, - сознался Джаба.

–  Говори точнее - где находится дом, - потребовал Гораджич.

Выслушав подробное описание, князь взглянул на Агуциора.

–  Времени терять нельзя, - сказал он.
– Поступим так: я переоденусь в платье этого мерзавца, мы с Джаном сядем на его лошадь и поедем вперед, а вы, Рихард, поторопитесь за нами.

–  Что будем делать с ним?
– Агуциор указал на помертвевшего от страха мамлюка.

–  Свяжем и оставим здесь, во флигеле. Пусть слуги султана узнают, кто похитил графиню и убил бедного Бензуфа. Думаю, на этом карьера Пильгрима закончится. Как, надеюсь, и его поганая жизнь, - и князь начал переодеваться в третий раз за сутки. Через некоторое время, он и сидящий сзади Джан, мчались по указанному адресу.

Возле дома Пильгрима, за крышей которого угадывались треугольные очертания величественных пирамид, прогуливался сонный мамлюк. Увидев прикрывавшего рукавом лицо Гораджича и миниатюрную женщину на седле сзади, он удивленно присвистнул.

–  Кого это ты приволок, Джаба?
– крикнул он.
– Персиянку?

–  Нет, одного никудышного китайца, - ответил Гораджич, соскакивая с коня и нанося мамлюку сильнейший удар в нос.
– Тебе он не понравится, добавил он успокоившемуся охраннику.
– Пойдем в дом, Джан! Придется и тебе потрудиться, хватит кататься.

Гораджич громко забарабанил в ворота.

–  Открывайте!
– заорал он.
– Сонные тетери! Это я, Джаба!

–  Чего вопишь?
– послышался чей-то недовольный голос и ворота начали отворяться.

–  Да тут приятель наш упал и не шевелится: может с ним что случилось?

Вышедший из дома мамлюк, посмотрел на лежащего на земле и... через секунду улегся рядышком.

Гораджич и Джан вошли в дом, оглядываясь по сторонам.

–  Вырубай всех подряд, - сказал князь китайцу.
– В этом осином гнезде хороших людей нет.

–  Хорошо, - согласился Джан, тотчас же выполняя его просьбу, увидев вышедшего на шум охранника. Падение его тела привлекло из спальни еще двоих мамлюков, полуодетых, но с мечами в руках. В высоком прыжке, обеими ногами Джан нанес им четкие удары в височную область. И тут, словно горох из сита, со всех сторон стали сыпаться просыпающиеся наемники, еще не сразу осознавшие - что случилось и кто на них напал? Некоторых из них Гораджич проткнул мечом, одолженным у Джабы, а остальных оставил для Джана. Он даже не стал смотреть, как китаец расправляется с ними, поспешив по лестнице вверх, на второй этаж.