Те из них, кто не лицемеры, пребывают в заблуждении и убеждены, что принудить человечество к пятикратному на день поклонению молитвенному коврику и формальному соблюдению шариата, уничтожив всех несогласных с ними и не подчиняющихся им, и есть истинный ислам и джихад. Но это не так, поскольку Ислам — лад человека с Богом в свободе чувств и совести, а не его покорность глупцам-тиранам и умникам-лицемерам, творящим отсебятину от имени Бога.

Далее продолжать рассмотрение сценаристики становления и действий лжеисламского «халифата» не будем. Ни России, ни мусульманскому миру, ни благонамеренной части остального человечества такого развития глобальной политики не надо потому, что предназначение этого проекта: стравить носителей двух культур для того, чтобы:

· они уничтожили или предельно ослабили друг друга,

· в результате чего «расчистилось бы место» для осуществления культурно иного глобального цивилизационного проекта, в котором нет места ни Русскому духу, ни Корану, ни Исламу,

· но в котором предусмотрено порабощение всего человечества.

Тот вклад, который Россия может внести в срыв описанного выше сценария, состоит в том, чтобы она в исторически непродолжительное время стала непреходяще концептуально властной, эффективно самоуправлялась во внутренней, внешней и глобальной политике. И в этом деле одна из задач состоит в том, что от террористической агрессии необходимо защитить всю Россию, включая и самый её больной регион — Чечню и прилегающие к ней другие области Кавказа и Прикавказья.

Просим читателя набраться терпения, поскольку этот раздел — длинный и во многом занудный. Но его занудность обусловлена не нашим литературным стилем, а бессодержательностью и вздорностью тех материалов, которые в нём предстоит рассмотреть и которые по отношению к затронутой проблематике представляют собой объективную нескончаемо занудную данность.

Рассмотрение вынесенного в заглавие раздела 5.5 вопроса начнём с давней и уже забытой многими публикации в “Независимой газете”. 2 декабря 2003 г. «архитектору перестройки» Александру Николаевичу Яковлеву исполнилось 80 лет и “Независимая — от народов России — газета” опубликовала интервью с ним Анатолия Костюкова под заголовком “Я говорил про обновление социализма, а сам знал к чему дело идёт. Александр Яковлев — о перестройке, демократии, «стабильности»”.

«— Тогда позвольте, следуя традициям этого дома [261], сразу спросить, как вы стали антисоветчиком. Крестьянский сын, офицер-фронтовик, успешный партийный работник — отличная анкета для строителя коммунизма. Диссиденты, как правило, получались из другого теста. С чего вдруг примерный гражданин засомневался в советской власти?

— Вы пропустили существенный для меня фрагмент биографии — три с половиной года работы в газете. Это было в Ярославле. Мне кажется, это мои лучшие годы. Во-первых, благодаря газете я научился русскому языку. Во-вторых, на газетной работе приобретаешь большой опыт наблюдений, узнаёшь жизнь с самых разных сторон. Очень скоро я понял, насколько фальшива наша пропаганда, как она оторвана от реальных народных нужд. Потом были годы “оттепели”, возникло много либеральных веяний, появились запретные книжки, начались дискуссии о том, правильным ли путём мы идём. Так что почва для инакомыслия была. Конечно, я не могу сказать, какого числа, какого месяца я понял, что советский строй никуда не годится [262]. Такие перемены в мировоззрении не происходят вдруг, одномоментно. Вот сейчас я занимаюсь публикацией архивных материалов советского периода. 36 томов уже вышло. И представьте себе, до сих пор узнаю много нового, а что-то из давно известного приходится переосмысливать заново.

— Вы не любите рассказывать о том, как повлияли на ваши политические воззрения годы, прожитые за рубежом. Почему? Чтобы не дразнить коммунистов-ортодоксов, которые обзывают вас агентом ЦРУ?

— Ну, на обвинения людей этого сорта я давно не реагирую. Хотя мне, конечно, не хочется, чтобы кто-то думал, будто план перестройки завезён из-за рубежа [263]. Это неправда, со мной всё было намного сложнее. Со стажировки в Колумбийском университете я, например, вернулся догматиком [264]. Не то чтобы сталинистом, но довольно правоверным партийцем [265]. Мне даже самому страшно стало: что это со мной?

В то время я уже знал, что наша антизападная пропаганда насквозь лжива. Но, приехав в Америку, я увидел, что здесь врут не меньше нашего. Это меня ошеломило. Я не мог понять, зачем они рассказывают, будто в Парк имени Горького через центральные ворота ходит только номенклатура, а простых советских граждан пускают через калитку со стороны Нескучного сада.

Однажды мне показали листовку, распространявшуюся в американской армии, в ней было написано: “Солдат, помни, что под твоей кроватью всегда лежит агент-коммунист!”. Что за бред? Ну, ладно, мы врём, потому что живём плохо, а выглядеть хотим хорошо. Но им-то это зачем? [266] Жратвы полно, свободы навалом, книжки читай, какие хочешь… [267] А правды, выходит, нет и тут, хвалёный американский образ жизни тоже основывается на лжи? Короче говоря, Америка не показалась мне образцом, достойным подражания.

— Но потом, уже в более зрелые годы, вы 10 лет работали послом в Канаде. Наверное, это был очень важный опыт, причём не только для вас лично? Когда вы стали членом Политбюро ЦК КПСС, в нашей партийной верхушке, впервые с 1917 года, появился человек, который знает жизнь современного Запада. До этого советские руководители бывали там только с краткими официальными визитами. Что они могли узнать о мире капитала, рассматривая его через окно лимузина по пути из аэропорта в Елисейский дворец или на Даунинг-стрит? А вы об этом мире знали, что называется, из первоисточника.