Проснулся я от визга, перешедшего в хрип. Вскакивая, мое тело выхватило ракетомет и нож, вместе со мной радуясь, что нам дали поспать, а не будили каждый раз, когда хотелось чего-нибудь, на что я все равно посреди ночи не способен.

Причиной визга всех, кроме меня, послужило появление на полянке некоей помеси земного льва с земным медведем (негодяй медведь!). Как его зовут здесь, я даже и не знал, поскольку он, судя по размерам вооружения и скорости передвижения, встречается только раз в жизни. По крайней мере тем, у кого нет ракетомета. На убиение затратилось пять ракеток.

– Доброе утро. – пожелал я, засовывая дымящийся перезаряженный ракетомет в кобуру. – На улице чудесная погода, я зверюшки гуляют – просто прелесть.

– А ты дрыхнешь, как кабан. – ответила худощавая, пока остальные отпыхивались от шока. Она явно намеревалась нарваться на что-то типа горячего кофе в постель, но обломилась. По утрам, не покурив, я ленив. Хмыком сообщим худощавой, что порядочные мальчики на ее грубые шутки не реагируют, я подобрал остатки кролика и молча ушел на опушку.

Через полчаса я сидел на опушке и оглядывал дорогу в тупичок, по которой обычно подъезжали к Лесу все нормальные, то есть сумасшедшие, люди. Одновременно шло обдумывание шизовой идеи, а не взять ли на самом деле худощавую с собой для перевоспитания. За приятным выдумыванием процессов перевоспитания ушло полтора часа. По их истечении мои чуткие уши передали мне, что в километре кто-то идет, громко топая и явно нарываясь на меня. Пока я входил в роль локатора ближнего действия, на горизонте появилось облачко пыли. Вот всегда так – то никого, то все сразу. Локатор ближнего действия засек пятерых в зеленом и пятнистом, продирающих сквозь заросли различное оружие. Продирались они к тупичку. Перенастройка на локатор дальнего действия показала двадцать восемь всадников, из которых трое на фоне остальных болтались в седлах как мешки с чем угодно.

Очень похоже на солдаток. Только они могут въезжать в лес верхом – наверно, в надежде, что сначала злые звери будут есть их лошадей.

Так, пора заняться зелеными ушанками.

Забежав по дороге на полянку и закинув труп в конец тупичка, я отправился на поиски ушанок. Они уютно расположились чуть, метров триста, ближе собственно тупичка – один залез в старый муравейник, прицелившись на дорогу из двух арбалетов, двое закопались в листву у муравейника, а четвертый и пятый уединились в старом дупле. Я решил не мешать объяснениям в любви перед боем, и просто подождать развития событий. Чтоб ждать было не скучно, я залез на дерево с дуплом, сел чуть выше дупла и закурил.

Зажигалка у меня неслышная, ветерок сносил дым в сторону, и когда метрах в двухстах три всадницы показали на дорогу всю свою девичью красу и лошадей, я все еще оставался незамеченным.

– А может, все-таки подраним перед тем, как брать? – раздался шепот из дупла.

– Нет. Приказ Императора.

Я чуть не упал. Пятеро были из спецлегиона западной империи – самые крутые из местных профи. Дяденька Император был настолько обеспокоен тем, что эти три могут попасть не к нему, что послал группу на перехват чуть ли не через пол-континента.

Так. Пора быстро перехват перехватывать.

Действие.

Очень тихо спуститься на уровень дупла и прикинув, как там висят эти двое, заглянуть внутрь с ножом наготове. Два быстрых режущих удара в горло. Булькающий звук услышали внизу. Метнув нож в небритую рожу, возникшую из муравейника, я спрыгнул вниз, выхватывая нун-чаки, единственные на планете. Очень удобны для запугивания профи.

Бум! Нунчак отбил нацеленный в попу меч. Приземлившись передним кувырком утекаю от молниеносного по местным меркам удара меча. Выпрямляюсь за спиной меченосца. Хлестнуть чаком в основание черепа. Лениво поклониться под меч второго и прямой выброс в нос. Два тела медленно опали на листву. Можно обыскивать и закапывать. Вот только некогда. Надо встречать эту троицу, шумно отреагировавшую на звуки бойни.

Перебежав дорогу прямо за их спинами, я добежал до своего пенька на повороте собственно в тупичок и стал наблюдать, пытаясь распознать дочку минобра. Как назло, минобр был зеленоглазым толстым коротышкой, а супруга – голубоглазой фотомоделью. Хрен поймешь, даже зная генетику и правила наследования. [9]

Когда до поворота им осталось метров сто, они продолжили беседу, прерванную, видимо, моими деяниями.

– Вот так вот тихо-мирно и доедем. – зашептала на пол-леса низенькая брюнетка с широко расставленными глазами и довольно широкими плечами. Правая нога, высовывавшаяся из обрезка штанины, была довольно неплохой формы, но слегка перегружена мускулами.

– Заткнись! – посоветовала ей тоже брюнетка с несколько маленькими губами, у которой на уровне груди обозначались две весьма заметных даже под кольчугой и плащом выпуклости.

– Меня больше всего интересует, где те, кто на встречает? – спросила длинная, почти с меня ростом, но худая и более длинноногая шатенка.

Я хмыкнул. Встречающих было – хоть отбавляй, что я и делал. Надеюсь, меня за это не будут ругать.

На мое хмыкание они замерли. Нервишки-то на взводе – плохо.

– Слышали? – осведомилась вторая.

Две других молча кивнули. На лицах была написана полная готовность лечь, по возможности в гроб, один на троих, чтоб не замерзнуть. Некоторое время они ехали молча, но это некоторое продолжалось недолго, так как из кустов выпрыгнул познакомиться детеныш рыси. Я проводил его стволом, но бедолага приземлился уже утыканный стрелами. Реакция у них уже есть. Значит, дети скоро будут.

– Не нравиться мне это. – сказала вторая, ощупывая две глубоких царапины на лице. Труп рыси в лицо – это, согласен, неприятно.