– Здесь я не вижу черной икры, – вдруг заявила Екатерина, принимая приглашение генерала.

Сергей Николаевич пожал плечами, оглядел стол и подтвердил:

– Я тоже не вижу. Но это легко исправить. – Он по-барски щелкнул пальцами, отдавая распоряжение.

Режиссер вся напряглась, когда журналистка выступила, и вот только теперь ее отпустило. Она могла бы показать ей большой палец и про себя пробасить: «Нормально ты выступила!» Во всяком случае, она обезопасила себя от того, что, возможно, планировал сам генерал: обычное интервью. Без «полуобнаженной» идеи «встречи без пиджаков».

Однако после удачного вступления Екатерина стушевалась и взяла с места в карьер, чем удивила самого генерала.

– Сергей Николаевич, слово «таможня» у большинства россиян ассоциируется с теми процедурами досмотра, которые приходится каждый раз проходить как при выезде за границу, так и при возвращении обратно.

– Наши задачи намного шире и детально определены Таможенным кодексом, – буквально выручил репортера Тараненко, ответив без паузы. – Если вы никуда не торопитесь, я хотел бы остановиться на одной из них, которую считаю приоритетной.

Екатерина ответила улыбкой шлюхи: «У меня уйма времени».

– Обеспечение экономической безопасности России, – завершил начатое генерал. – В это основополагающее направление сегодня нацелены все наши усилия. Мы используем две свои функции – фискальную и правоохранительную, а именно – борьба с контрабандой и нарушением таможенных правил. – Он сменил положение в кресле, положив руки на мягкие подлокотники. Его облачение подсказывало, чего не хватало рядом с креслом: клюшки для гольфа. Удивительно было то, что его образ не соответствовал сказанному. – России досталось в наследство четырнадцать с половиной тысяч километров незащищенных границ, а с такой брешью не может быть экономически сильного государства.

– Но эти задачи решает Федеральная пограничная служба, – вставила Екатерина, чем подтвердила свою готовность вести беседу на профессиональном уровне.

– ФПС больше выполняет политические задачи, нежели экономические. Это прикрытие внешних границ бывшего Союза, борьба с нелегальной миграцией. Контрабанду ФПС не задерживает. А мы решаем проблемы, связанные исключительно с экономической безопасностью. Сегодня, кроме нас и ФПС, никто не занимается границей. Единственное ведомство, обустраивающее границу, – это Государственный таможенный комитет России. Контрабандные поставки из России вывели страны Балтии на лидирующие позиции в мире по экспорту цветных и редкоземельных металлов. На сегодня все эти дыры закрыты. Как будто проблема разрешилась сама собой, – в голосе генерала просквозили нотки обиды. Но он тут же наполнился гордостью: – Служба, которую я возглавляю, создала современные пункты пропуска и терминалы и не взяла ни копейки из госбюджета, все деньги на строительство ГТК заработал самостоятельно. И вообще, система финансирования всей таможенной службы – это внебюджетный фонд, средства в который зарабатываются нами самостоятельно.

– Кто контролирует этот внебюджетный фонд?

– Я лично. Ежегодно мы «подкармливаем» Федеральную пограничную службу. При том, что все взимаемые таможенные сборы и пошлины автоматически идут сразу в бюджет.

– За счет чего вы зарабатываете такие громадные суммы?

– За счет конфискатов и оплаты таможенных процедур, штрафов за контрабанду и нарушение таможенных правил, платы за хранение задержанных товаров. Это исчерпывающий перечень. Вы намекали на традиции, когда спросили про черную икру? – Он не дал Екатерине ответить. – Разумеется, я люблю черную икру и всегда смогу предложить ее гостям. Да, как и все, я пользуюсь своим служебным положением, но только потому, что все условия для себя создал сам. Некоторые сегодня говорят: таможня не должна сама зарабатывать деньги. Нас вообще хотели лишить внебюджетных источников финансирования. Было уже подготовлено соответствующее решение. Но мы сумели себя отстоять... Кстати, вот и обещанная икра, и белое вино.

– Спасибо. Кто выступает инициатором подобного рода предложений?

– Экономические ведомства. – Тараненко самолично открыл бутылку вина, плеснул в свой бокал, затем налил гостье. Приподняв его в знак приветствия, он сделал маленький глоток. Другой рукой взял с прямоугольной тарелки канапе с икрой и маслом и отправил в рот. Прожевав, он, так и не выпуская бокала из руки, продолжил таким тоном, будто завелся: – Экономисты считают: то, что мы делаем, – это неправильно. Но даже на заседании рабочей группы в Женеве я сумел убедить наших западных партнеров: зарабатываемые российской таможней средства идут исключительно на ее собственное развитие. Это было одиннадцать лет назад, в пору процветающей Европы. А сейчас она уже не та. Европа сошла с ума. Ее культура и политика слетели с катушек, демократия забрела в тупик. Все бы ничего, но вот главврач в этом большом доме скорби – старый добрый дядя Сэм. У вас в редакции есть острые ножницы?

Екатерина кивнула: «Да». Разумеется, «вскипевшую возмущенность» государственного чиновника нельзя было выносить из этой двухэтажной избы.

– Хотелось бы затронуть такую тему, как коррупция в таможенных органах.

– Мы эту проблему знаем.

– Во сколько обходится стране злоупотребление того или иного сотрудника?

– От нескольких десятков тысяч до десятков миллионов рублей, в зависимости от конкретного случая. К примеру, таможенный инспектор получил взятку в сто тысяч долларов и пропустил эшелон с цветными металлами.

– Такое бывает?

– Кто бы чего ни говорил, надо всегда обращаться к статистике, – ушел от ответа генерал. – Она свидетельствует: наша система далеко не самая коррумпированная. Мы выполняем все планы отчисления средств в госбюджет. Коррумпированная структура на это не способна. Кроме того, у нас есть служба собственной безопасности, которая проверяет любые сигналы, свидетельствующие о неблагополучном состоянии дел в наших рядах. В эту службу пришли грамотные кадры... в основном из Главного разведывательного управления, – с небольшой запинкой закончил Тараненко.