— Как тебе нравится замок? — спросил Фарин, всаживаясь у очага и принимаясь чинить пряжку на портупее.

— Очень нравится, господин. Я надеюсь, я подойду принцу и заслужу одобрение князя Риуса.

— Не сомневаюсь в этом. Иначе мистрис Айя тебя не выбрала бы.

Повариха принесла им по миске похлебки и ломтю хлеба. Ки уселся на скамью и стал смотреть, как Фарин орудует шилом и вощеной нитью. У него были изящные руки аристократа, но работал он с ловкостью ремесленника.

— Князь скоро сюда приедет?

— Трудно сказать. Царь многое ему поручает. — Фарин кончил чинить пряжку и отложил инструменты.

Ки, обмакивая хлеб в миску, принялся за еду.

— Как случилось, что ты его не сопровождаешь? — Фарин поднял брови, но любопытство мальчика скорее позабавило, чем рассердило его.

— Князь Риус доверил мне обучение Тобина военному делу. Пока мы снова не отправимся на войну, я буду иметь честь служить ему здесь. Из того, что я видел вчера вечером, я заключаю, что от тебя мне будет много помощи. Тобину нужен кто-то, подходящий по росту, чтобы практиковаться. — Фарин взялся за собственную миску. — Ты очень хорошо проявил себя вчера.

— В чем? — спросил Ки.

— Ты заслонил собой Тобина, чтобы защитить его, когда демон разбушевался в зале, — сказал Фарин так буднично, словно они говорили о погоде или урожае. — По-моему, ты даже не задумался о том, как тебе поступить. Ты просто кинулся на помощь Тобину, хотя едва успел с ним познакомиться. Я видел многих оруженосцев — мы с Риусом были царскими компаньонами в юности — и могу сказать: думаю, вряд ли кто даже из лучших сообразил бы, как вести себя в подобных обстоятельствах. Молодец, Ки.

Фарин отставил пустую миску и взъерошил Ки волосы.

— Мы с Тобином попозже возьмем тебя в лес и покажем, где лучше всего охотиться. Мне не терпится отведать того замечательного пирога с куропатками, какие печет повариха.

От неожиданной похвалы Ки лишился дара речи и мог только кивнуть, когда Фарин направился к двери, ведущей во двор. Фарин подметил верно: накануне Ки действовал, не задумываясь, и не придал своим действиям значения. Его собственный отец редко замечал хорошие поступки сына, зато можно было не сомневаться, что за промахом последует наказание.

Ки посидел еще немного, потом кинул остатки хлеба в огонь, прося милости Сакора: быть всегда достойным одобрения этого воина.

К тому времени, когда Аркониэль вернулся во двор перед казармой, Айя приняла нелегкое для себя решение.

— Ты готова отправляться? — спросил Аркониэль.

— Да, но есть одна вещь, о которой я хотела бы поговорить с тобой перед отъездом.

Поднявшись, Айя взяла молодого волшебника за руку и повела в помещение.

— Мы, вероятно, теперь не скоро увидимся, знаешь ли. — Сунув руку за узкий матрац, на котором спала, Айя вытащила кожаную суму и протянула ее Аркониэлю. — Думаю, пришло время передать это тебе.

Аркониэль в тревоге вытаращил на нее глаза.

— Чаша передается, только когда умирает прежний Хранитель!

— Не спеши хоронить мой пепел. — Айя старательно изобразила возмущение. — Я думала о том, что ты вчера сказал. Гончие и правда в Эро бдительнее всего, и есть шанс, что они заметят нечто столь необычное. Безопаснее оставить чашу пока здесь, у тебя.

Видя, что ее слова не убедили Аркониэля, Айя крепко сжала его руку.

— Послушай меня. Ты знаешь, что случилось с Агажаром. Как ты думаешь, чем я была озабочена все эти годы, как не твоей подготовкой к роли Хранителя? Ты годишься теперь для нее так же, как я сама. Тебе известны все заклинания, необходимые для того, чтобы замаскировать и сберечь чашу. Ты знаешь ее историю, хоть наши знания и скудны. Мне больше нечему тебя учить. Пообещай, что ты окажешь мне эту услугу. Пришло время, когда я должна снять с себя ношу ответственности Хранителя и посвятить себя только Тобину.

Аркониэль обеими руками стиснул суму.

— Конечно, я все сделаю, ты же знаешь. Но… ты ведь вернешься?

Айя вздохнула, твердо решив не повторить ошибки, которую только что совершила с Тобином.

— Я, безусловно, намерена вернуться, но мы живем в опасные времена. Если один из нас погибнет, второй должен быть готов в одиночку выполнить долг, возложенный на нас Иллиором. Чаша, как и Тобин, в большей безопасности здесь, чем в Эро.

Айя поднялась, собираясь идти, и Аркониэль обнял ее, чего не делал со времен своего детства. Голова Айи теперь достигала только его плеча. Старая волшебница крепко прижала его к себе, думая:

«В какого прекрасного человека вырос ты, мой мальчик».

Прежде чем войти в Эро, Айя переоделась торговкой. Серебряный амулет волшебницы она не носила с той страшной ночи в Силаре, лишнее внимание к ее персоне ей было ни к чему. Скоро ей пришлось порадоваться такому своему решению.

В нескольких милях от Эро она увидела на обочине дороги виселицу. На ней легкий ветерок с моря все еще раскачивал обнаженное тело. Почерневшее распухшее лицо было неузнаваемым, но, подъехав ближе, Айя разглядела, что при жизни повешенный был молодым и здоровым, явно не бродягой.