Зимнее солнце уже слабо освещало розоватым светом горизонт, когда она появилась во внутреннем дворе. Гай беседовал с сокольничим, лениво щекоча травинкой шею своего сапсана. Собаки уже проснулись и шныряли между копыт лошадей, которых держали под уздцы конюхи. Белые клубы пара вырывались из губ людей и животных при каждом выдохе.

Магдалена поспешила к сокольничему.

— Добрый день, мастер сокольничий. Надеюсь, Алерия в хорошем настроении?

Она рассмеялась, и сокольничий нерешительно улыбнулся в ответ. Сокол Магдалены отличался на редкость злобным нравом и жестоко испытывал терпение сокольничего. Он давно бы отказался от птицы, если бы не жизнерадостные уверения хозяйки, что сокол тоже имеет право на смену настроений.

— Она не поднималась в воздух вот уже три дня, госпожа, так что наверняка будет послушной.

Магдалена натянула толстую вышитую перчатку, поданную пажом.

— Если она в первый раз промахнется, я больше не будут пускать ее сегодня. А кречет?

Кречет был ее радостью и гордостью, неожиданным подарком отца перед самым отъездом в Англию, даром, символическим во многих отношениях. Законы соколиной охоты отличались строгостью, и каждому обладателю титула полагалась птица определенной породы. Гай де Жерве, как все графы, охотился с сапсаном, белые ястребы-перепелятники полагались благородным дамам, но только члены королевского рода могли иметь кречетов.

Этот кречет вылупился из яйца в поместье Ланкастеров, но был совсем необученным, и требовалось немало времени, прежде чем он сможет охотиться. Однако Магдалена постоянно следила за успехами птицы.

— Она упряма, госпожа, — ответил сокольничий все с той же нерешительной улыбкой, но в голосе отчетливо звучали нотки гордости.

— Но стоит ваших трудов, — добавил Гай.

— О да, господин, еще бы. В следующем месяце госпожа сможет брать ее на охоту. Хотите посмотреть?

Магдалена была уже на полпути к клеткам. Отделанное мехом сюрко развевалось на ходу.

В помещении было темно. В воздухе стоял острый запах птичьего помета и крови: соколы питались только сырым мясом. Птицы сидели, прикованные цепочками к насестам. Круглые глаза жадно сверкали, хищно изогнутые клювы нагоняли трепет, острые когти крепко впивались в дерево: олицетворение злобной силы, подчиненной человеческой воле.

— Ты уже назвала ее? — спросил Гай, останавливаясь перед клеткой кречета.

— Диана! — немедленно выпалила Магдалена. — Охотница.

Гай с улыбкой кивнул:

— Царственное имя для царственной птицы. Но нам пора. Уже совсем рассвело.

Они выехали из замка через боковые ворота и направились к реке, сверкавшей у подножия холма и протекавшей через город, прежде чем слиться с водами Уазы, у самой опушки Компьенского леса. Копыта звенели по замерзшей земле, морозец пощипывал щеки и кончик носа Магдалена. Она откинула бархатный капюшон своего плаща с короткой пелериной и с наслаждением втянула холодный воздух.

— Ах, какое это счастье — оказаться на воле. Когда приходится сидеть в замке, я сразу вспоминаю свое детство в Беллере!

— К прискорбию, здесь нет ведьмы, чтобы изготовить тебе амулет, с помощью которого ты сумела бы перевернуть мир!

Магдалена искоса взглянула на него.

— Однажды она сказала, что придет время, когда я стану молиться о том, чтобы все оставалось как прежде, потому что даже самое плохое будет лучше того, что ждет впереди.

Воспоминание неожиданно вызвало озноб. Магдалена зябко передернула плечами и заметила, что на Гая ее слова тоже произвели неприятное впечатление. Он нахмурился и покачал головой.

— Ах, это всего лишь Безумная Дженнет! — воскликнула она, пытаясь отшутиться. — Я вообще не верю в ее предсказания!

Но настроение уже было испорчено. Смех и радость, озарившие это утро, были омрачены. Магдалена почувствовала, что ненавистная печаль вновь завладевает ее спутником, но не могла найти слов, чтобы ее развеять. Она знала, что его гнетет тяжесть вины, которую ей не приходилось испытывать: разве может такая любовь, какую они питают друг к другу, быть грешной и неправедной?!

Они выпустили соколов на берегу реки, где на краю мутной, коричневой воды густо рос тростник. В небо с криком поднялась стая гусей, вытягивавших шеи и хлопавших крыльями. Зловещая тень сапсана упала на них, но для такой птицы они оказались слишком большой добычей и вскоре с шумом уселись снова на прежнее место.

— Если тебе не терпится взяться за дела, мы можем вернуться, — тихо предложила Магдалена. Все удовольствие от их приключения испарилось при мысли о той тяжести, которая угнетала Гая. Тот вымученно улыбнулся: