— Итак, ты собираешься вести себя, как подобает госпоже замка? — спросил он, приподнимая

ее подбородок и глядя в глаза. — Если нет, знай, что я буду крайне тобой недоволен.

Гай смягчил замечание улыбкой, но Магдалена нисколько не сомневалась, что он сдержит слово.

— Я сделаю все, от меня зависящее. Но большего не могу обещать.

— Этого вполне достаточно, — заверил он, целуя кончик ее носа. — Магдалена Ланкастер — дочь славного рода и должна держать себя с достоинством, а не как напуганное дитя, причем без всяких причин.

— Может, и без причин, — согласилась она, вскинув голову, — но я стою на своем. В душе у моего кузена свил гнездо целый выводок змей, а сам он замыслил недоброе против меня. Можешь говорить что угодно, это ничего не изменит.

Ему вдруг захотелось рассказать ей все, вопреки соображениям и расчетам здравого смысла: вдруг правда поможет ей справиться со страхами? Но нет, никакая правда не оправдает ту боль, которую он нанесет ей. Все еще может обойтись, пока Гай стоит между ней и Борегарами.

— Я здесь, — мягко напомнил он, вставая. — Никакой беды не случится с тобой, когда я рядом. Магдалена кивнула:

— Я тебе верю.

— Тогда одевайся в лучшее платье, чтобы почтить наших гостей за обедом. И приветствуй кузена, как полагается хозяйке замка.

— Как прикажет мой господин.

Магдалена честно пыталась изобразить всегдашнюю шутливую покорность, но получалось на редкость неубедительно. Однако Гай довольствовался и этим и, поцеловав ее, ушел.

Эрин, все это время прижимавшаяся ухом к замочной скважине, поспешила в спальню. К сожалению, до нее доносились лишь отдельные слова, но госпожа приветствовала ее достаточно спокойно: очевидно, гнев господина не обрушился на нее, как ожидала служанка.

— Я надену котт из алой парчи, — решила Магдалена, открывая шкаф и рассматривая содержимое. — Поверх пурпурной камизы.

— А золотую, цепь, госпожа? — спросила Эрин, мигом вспомнив свои обязанности и принимаясь хлопотать над хозяйкой. Такой великолепный наряд указывал на важное положение гостей.

— Да, и шелковую сеточку для волос с золотой нитью.

— И сапфиры, — докончила Эрин.

— И сапфиры, — согласилась Магдалена.

Женщина, встретившая вечером Шарля д'Ориака в большом зале, казалась лишь отдаленным подобием той бледной измученной тени, которую он впервые увидел у гостиницы в Кале, и такой же бесцветной угрюмой особы, не пожелавшей даже поздороваться с ним при встрече.

Масса темных волос была спрятана под сеточку из белого шелка, переплетенного с золотой нитью. Котт из богато изукрашенной алой парчи с низким вырезом облегал тело до бедер, где расходился широкой юбкой, подхваченной с одного бока, открывая темно-фиолетовый шелк камизы. Рукава котта кончались у локтя, а руку до запястья обтягивали узкие рукава камизы. Она казалась сказочным видением в королевском пурпуре и переливах ало-золотого цвета. Шею отягощало тяжелое сапфировое ожерелье, бедра стягивала филигранная золотая цепь тонкой работы. На ногах сверкали золотые туфельки с неестественно длинными острыми носками, так называемые пулены. Носки для удобства ходьбы привязывались к щиколотке. На длинных пальцах сверкали аметист и огромный рубин.

У Шарля перехватило дыхание. Дрожь возбуждения пронизала его. Да, он не ошибся, перед ним женщина, за которой мужчина пойдет в ад. Истинная дочь Изольды.

Гай ощутил реакцию гостя, как почувствовал бы вибрацию струны лютни. Ему вновь стало не по себе. Хищный блеск в глазах гостя мешался с откровенной похотью жаждущего случки жеребца. Он нервно облизывал тонкие губы, ноздри длинного, крючковатого носа плотоядно подрагивали, чуя добычу. Гай с неприятной очевидностью осознал, что угроза кроется не только в обычной мести.

У Магдалены же пристальное внимание д'Ориака вызывало нечто вроде тошноты, словно какие-то всепроникающие миазмы наполнили огромный зал, не давая ей дышать свободно. Ей снова захотелось убежать. Огромным усилием воли она заставила себя оставаться на месте и даже растянуть губы в деланной улыбке и протянуть руку.

— Надеюсь, вам пришлись по вкусу ваши покои? — заметила она бесстрастным тоном хозяйки, задающей обычный вопрос гостю.

— Да, благодарю, кузина, — кивнул Шарль, поднося к губам ее руку. — Вы очень любезны.

По какой-то причине ее манеры значительно улучшились. В чем тут дело?

Он искоса глянул на де Жерве, гадая, насколько серьезно тот воспринимает обязанности защитника и советника.

— По-моему, мы впервые увиделись в Кале, как раз после вашего прибытия из Англии. Вероятно, вы уже успели забыть?

Магдалена покачала головой.

— Что-то не припоминаю, — солгала она, хотя ужас той встречи до сих пор был свеж в памяти.

Однако Шарль успел заметить, предательскую дрожь ее губ и опущенные глаза. Странно, почему она лжет по пустякам? Какую цель преследует?! Или разгадала его намерения? Нет, вряд ли наставники открыли ей истину. Она всего лишь пешка в шахматной партии Ланкастера, который, как и родня со стороны матери, считает ее чем-то совершенно незначительным, всего лишь орудием для достижения собственных целей.