— Прежде всего нам надо сделать кое-что, — сказал он. — И это кое-что отлагательства не терпит.

— Что значит — кое-что?

Он взял ее левую руку — на пальце до сих пор болтался его перстень с печаткой — и хмуро произнес:

— Твое присутствие здесь, со мной, должно быть объяснено. В деревне есть священник, бельгиец. Я уже договорился. Он готов совершить обряд венчания. Много времени это не займет.

Джудит понимала, что это пустая формальность, но она необходима. Маркус заинтересован только в соблюдении приличий. Хотя у нее тоже были весьма прагматические цели, все равно сознавать это было неприятно. Короче говоря, заключался брак не по любви. Это была просто сделка.

И все же она не удержалась и спросила:

— Обязательно сейчас? Прямо среди этого кровавого месива?

— Речь идет о чести, — коротко бросил он. — Если не твоей, то по крайней мере моей.

В его голосе Джудит уловила насмешливые нотки, она покраснела и попыталась вырваться из его рук.

— Хочу напомнить, что последний раз, когда мы обсуждали вопрос, касающийся моей чести, в руке у меня был пистолет.

Маркус не успел ответить, как раздался громкий возглас:

— Джудит… Джу!

Они оба резко повернулись и увидели Себастьяна.

— Себастьян! — Джудит бросилась к брату, забыв о Маркусе и о своей чести. — Я тебя повсюду ищу.

— А что ты здесь делаешь, позволь спросить? — поинтересовался Себастьян, крепко ее обнимая. — Ведь я оставил тебя в Брюсселе.

— Зря ты надеялся, что я буду отсиживаться там, — проронила она с усталой улыбкой.

Он грустно покачал головой:

— Зная тебя, зря надеялся… О, Керрингтон, здравствуйте. — Себастьян только сейчас заметил Маркуса.

— Тебе не пришлось встретить где-нибудь Чарли? — спросила Джудит после того, как мужчины обменялись приветствиями. — У Маркуса нет никаких известий о нем.

— О, как же, я видел его всего несколько часов назад, — ответил Себастьян. — Ларсена ранило, и Чарли вытащил его с поля, уложил на повозку и был с ним, пока обоз не отправился в Брюссель, Джудит почувствовала, как Маркус расслабился, будто с его плеч сняли тяжелейший груз.

— Благодарение Господу! — пробормотал он.

Глаза его потеплели, а в уголках рта исчезли жесткие складки. Внезапно он пристально посмотрел на Себастьяна:

— Давенпорт, вы появились как раз вовремя. Вы нам очень нужны в одном важном деле.

— Не понял.

— Вы будете свидетелем на венчании вашей сестры.

— Кем я буду?

— Маркус, если ты не возражаешь, я бы хотела поговорить с братом пару минут наедине, — быстро вмешалась Джудит.

Маркус галантно поклонился:

— Разумеется, не возражаю. Дом, где живет кюре, расположен прямо за церковью. Я жду вас там обоих. И побыстрее кончайте со своими объяснениями.

Джудит посмотрела, как он зашагал к церквушке. Ее колокольня была повреждена ядром.

— Рассказывай! — потребовал брат.

Джудит рассказала, как могла. Но не все, к сожалению, далеко не все можно было легко объяснить. Хотя она и была близка с братом, но как объяснить ему ту страсть, что внезапно охватила ее…

Себастьян слушал молча. Если в душе его что и творилось, то на лице ничего не отражалось. Его, конечно, потрясло, что сестра, обычно трезво мыслящая, не теряющая хладнокровия и присутствия духа порой в очень сложных обстоятельствах, вдруг потеряла чувство реальности, причем настолько, что дала страсти завладеть собой… полностью. И теперь это поставило на грань срыва цель всей их жизни. Он попытался представить Маркуса Девлина в роли любовника сестры и понять, что есть в этом человеке такого, что пробудило в Джудит столь бурную страсть, Но ничего из этой попытки не вышло. Себастьяну вдруг стало тревожно и грустно.

Он так и не проронил ни слова до самого конца рассказа Джудит.

— Ты сердишься? — робко спросила Джудит.

— Я не думаю, что это точное слово для определения того, что я сейчас испытываю, — медленно произнес он. — Но полагаю, все же что-то в этом роде имеет место.

Сердится ли он? Нет, это была скорее ревность. Он ревновал Маркуса Девлина за то, что тот так грубо вмешался в их гармонично налаженную жизнь, разрушил их тесный союз с сестрой. С ужасом для себя Себастьян обнаружил, что не хочет делить сестру ни с кем. Он был на десять месяцев старше Джудит и не помнил мгновения, когда бы ее не было рядом. Они были так близки, что казались единым организмом. Общим у них было все: мысли, мечты, желания, кошмары. Им было смешно от одних и тех же шуток, и плакать их заставляло одно и то же. И вот теперь Джудит будет делить все это… с кем-то другим.

— Ты действительно хочешь выйти замуж за маркиза? — резко спросил он. — Или делаешь это, потому что так надо?

Джудит прикусила губу:

— Сейчас не важно, что я на самом деле чувствую. Я заварила эту кашу и обязана ее расхлебывать. Себастьян, это единственный для нас путь. Все будет чудесно. Ты только подумай — маркиза Керрингтон! Я смогу быстро приблизиться к Грейсмеру, примем без всяких подозрений. И ты, мой брат, не вызовешь в свете никаких сомнений. Ничего лучшего и придумать нельзя!