Покачивая головами и дивясь, сколь же странен мир, селяне побрели обратно, а солнце уже высунуло румяную щечку над горизонтом, окрасив его нежным девичьим румянцем.

Когда барышни уже подходили к двери, раздался стук копыт и к дому галопом подскакали три лошади. Эрроусмит, управляющий и староста спешились. Сквозь плотную ткань штанов Эрроусмита просачивались темно-красные, точно старое вино, ручейки крови. Морщась, он захромал к дому, отмахиваясь от помощи друзей. Сестры, тихонько причитая, бросились к нему.

Введя брата в дом, они немедленно усадили его, заставили положить ногу на табурет, а сами занялись его раной.

— Гнусный подлец! — бушевал Эрроусмит. — Пока я косил, он так и несся за мной по пятам, подсекая траву под корешок, да так яростно, что чуть мне поджилки не подрезал! Ей-ей, я чудом ноги уберег — только и знал, что уворачиваться — и то вон он меня всего поранил. Я сказал ему, чтобы впредь не смел на меня работать, раз он так со мной обошелся, а он сказал — еще чего, все равно будет. И погнал стадо моих овец на пастбище на Холм Праздничных Огней. Мы бросились за ним, так он от злости подогнал их слишком близко к обрыву, и некоторые попадали. Придется созвать побольше народа и выгнать наглеца прочь!

— Боюсь, силой вам от него не избавиться, — заметила Тахгил.

— Очень может быть, — мрачно согласился Эрроусмит.

Ясным утром вся деревня высыпала на поляну воздать почести Благородному Торну. Дерево украсили цветами и лентами, шесть девушек, прискакав на черных баранах, водили вокруг терновника хоровод под традиционную Хвалебную Песнь, которую пели все остальные присутствующие. Потом все пировали на зеленой лужайке Эрречды, пили, состязались в различных сельских играх и потехах.

Затем из ворот выехала целая кавалькада всадников в роскошных костюмах. Начиналась ежегодная Пограничная Скачка — объезд общинных земель деревни, довольно опасная прогулка, ибо путь лежал под мрачными сводами Казатдаура. Возглавлял кавалькаду молодой парень, избранный знаменосцем, — он вез деревенское знамя, а в конце Скачки начинал общий парад.

На этом Летние Празднества не заканчивались. Когда тени удлинились, предвещая наступление вечера, деревенские власти, ответственные за мир и покой Апплтон-Торна, двинулись обходить деревню, собирая подушный налог с каждого домохозяина и — по древнему праву, равно дерзкому и непорочному — поцелуй с каждой женщины, что попадалась им на пути. Управляющий, бейлиф, староста, Хранитель Ключей от Общей Казны, водный староста, констебль и Глава Деревни исполняли сию веселую обязанность, неся в знак своей власти посох, также разукрашенный лентами. Их сопровождал «тыквенный весельчак» в шутовском наряде — он кидал ребятишкам маленькие выдолбленные тыковки, наполненные сахарными фруктами и медовыми пирожными, а также преподносил это угощение каждой расцелованной селяночке.

— Фи! Какой глупый обычай! — заявила Кейтри, глядя, как почтенные матроны, притворно визжа, отбиваются от шутливых заигрываний сборщиков подати.

— Все равно ты еще слишком мала, — возразила Вивиана, глядясь в крохотное зеркальце, привешенное на цепочке к ее поясу, и пощипывая щеки, чтобы раскраснелись.

— Вот уж не хотела бы, чтобы меня целовали эти мужланы!

— А вот я бы не отказалась от поцелуя мастера Эрроусмита, — заметила Вивиана, с радостью принимавшая участие во всех развлечениях. — И тот молоденький водный староста весьма недурен собой. Поглядите только, что за плечи — косая сажень!

— Запрусь-ка я в доме, — решила Кейтри. — Там они меня никогда не найдут.

— Я тоже, — присоединилась к ней Тахгил, — Я устала от праздников.

С каждым часом лангот все глубже запускал в нее свои когти.

День подходил к концу. Даже через закрытые ставни второго этажа проникали отдаленные взрывы смеха и веселые голоса. На опустевшей поляне Эрречды пропел Лесной Рог. Вдруг ставни распахнулись и в комнату по приставной лестнице, неловко ступая на раненую ногу, залез Эрроусмит.

— Я не позволю нашим вас беспокоить, — сказал он. — Сестры заперли дом и унесли с собой ключ. А лестница есть только у меня.

Он поглядел на Тахгил, спокойно сидевшую рядом с Кейтри. И вдруг замялся.

— Вы пришли потребовать законного поцелуя? — спросила девушка. — Если так, не могу вам препятствовать.

Молодой человек ответил не сразу. Наконец он протянул ей украшенный лентами шар медового цвета.

— Нет. Вы ведь не из нашей деревни, мистрис Меллин. Вы не должны мне ничего.

Тахгил приняла дар. Когда Эрроусмит повернулся, чтобы уйти, Кейтри вдруг приподнялась на цыпочки и быстро поцеловала его в поросшую щетиной щеку. Он пробормотал что-то неразборчивое и перекинул ноги через подоконник. Однако прежде, чем слезть, снова на миг замялся и, глядя на Тахгил, смущенно спросил:

— А вы не останетесь до Летнего Равноденствия? Вы были бы Королевой Гирлянд!

— Нет, — покачала головой девушка. — Я не могу остаться.

Она глядела вдаль ему за плечо, словно пыталась разглядеть что-то, что не мог видеть никто, кроме нее одной.