В деревне шел бой, вернее, безнадежная попытка крестьян оказать сопротивление норманнам. Молодые парни и крепкие мужики, не боявшиеся ходить в одиночку на медведя, сдаваться не собирались. Они, конечно, не надеялись победить, но… Но разве мыслимо сдаться злейшему врагу, не попытавшись убить его? Хоть проредить их строй. Хоть отбить желание гнаться за женщинами, убегающими в лес вместе с детьми и самым ценным скарбом, который успели прихватить.

Тот, кто думает иначе, недостоин имени мужчины.

Керлы упорно дрались, защищаясь поленьями, прикрываясь дверьми домов и амбаров, размахивая топорами.

– Вперед! – крикнул Эльфред.

Разумнее всего было, наверное, сделать небольшой круг по лесу, не заставлять коней ломать ноги, спускаясь по обрыву к воде, чтоб добраться до деревни по укатанному ногами пляжу. Наверное, лучше было бы обрушиться на норманнов сверху и неожиданно. Но принц видел перед собой врага. Он был еще слишком молод, чтоб не задумываться о поселянах. Он понимал, что каждая минута промедления – новые смерти, и пока, в отличие от Этельреда, его это волновало. Младший сын покойного короля Этельвольфа прекрасно понимал, что, увидев отряд регулярной саксонской армии, норманны бросят деревню и недобитых крестьян, развернутся навстречу его людям.

Этого он и хотел.

Кони, которых понукали спускаться вниз, ступили на крутой склон с недоверием. Но они привыкли повиноваться своим всадникам, и, кроме того, всегда охотно следовали за теми своими собратьями, которые оказались впереди строя. Копыта скользили на осыпающемся склоне, и всадники все сильнее отклонялись назад, чтоб не кувыркнуться через уши своего коня. Эльфред, который спускался первым, практически распластался на крупе коня.

Внизу, куда почти все спустились благополучно, Алард схватил лошадь принца под уздцы.

– Твое высочество, я прошу тебя, не лезь вперед.

– Алард, я умею владеть мечом. Оставь.

– А я и не сомневаюсь. Только твое дело – следить, чтоб все шло, как надо. А помирать – дело простых воинов. Держись рядом со мной, а если надо будет что-то приказать или узнать – я все сделаю.

Кони саксов рванулись к приземистым крестьянским землянкам, больше похожим на поросшие травкой холмики. Датчане заметили незваных гостей еще тогда, когда их лошади, оскальзываясь и ржа от страха, сползали по крутому склону. Как и предполагал Эльфред, почти все северяне немедленно бросили недобитых крестьян, равнодушно развернулись к ним спиной и кинулись навстречу неизвестно откуда взявшимся воинам.

Эльфред машинально оглядел берег озера. Драккара не было. Да и какой мог быть драккар, если здесь – небольшое озерцо, не сообщающееся с рекой? Принц вспомнил, что до Скнотенгагама осталось совсем немного, и решил, что, скорее всего, это группа датчан, отправленных за припасами. Впрочем, особой разницы не было. Во вражеских землях, как правило, отряды фуражиров собирались не маленькие и весьма свирепые. Норманны не понаслышке знали, что такое голод, потому за провиант они брались обеими руками и уже не отпускали.

Два отряда схлестнулись на песчаном пляже озера. Алард ни на чем не настаивал, не тянул Эльфреда за собой, но так настойчиво оттеснял его назад, что в конце концов принц оказался почти что в самом арьергарде. Это вовсе не означало, что ему предстояло лишь сидеть в седле и смотреть, как дерутся другие – схватка его не минует, но в первый миг он мог лишь смотреть и решать, кому важнее помочь.

Бег отряда замедлился, потом совсем иссяк, зазвенело оружие, мечи загрохотали о щиты, не слишком громко, не так оглушительно, как об этом рассказывалось в хрониках. Впереди замелькали руки с оружием, кони стали вставать на дыбы – яростные движения наездников и шум прямо над прядающими, очень живыми ушами пугали их.

Если бы не трава под копытами, над схваткой немедленно поднялась бы туча пыли.

Тесно сбившиеся отряды постепенно стали расплываться, растягиваться от околицы потоптанной деревеньки до самого берега озера. Саксы были верхами, датчане – пешие, и в первый момент от них больше всего досталось именно лошадям. Почти все поданные короля Этельреда вскоре спешились, отпустили своих скакунов, и оказались с норманнами на равных.

Число тех и других было приблизительно одинаковым. Датчан, может быть, лишь на десяток поменьше.

Чувствовалось, что северяне – не новички, опытные и сильные воины. Дрались они без ярости, но упорно и очень спокойно – будто делали давно привычную работу. Почти все они носили доспех, были вооружены либо мечами, либо копьями, один размахивал огромным топором. За топор он держался двумя руками, щита у него не было, и сам он казался огромным, как медведь.

От него отпрыгивали все саксы, не зная, как подступиться. Самые опытные надеялись, что рано илипоздно здоровяк выдохнется, и окажется всецело в их власти.