Рассеявшаяся было Эльфредова сотня собралась снова. Теперь, правда, это уже была не сотня – лишь человек шестьдесят. Принц оказался в окружении друзей и соратников, построивших вокруг своего молодого предводителя надежный строй. Им и объяснять-то ничего было не нужно. Принц показал мечом направление, и отряд, как некое странное существо, то ли черепаха-многоножка, то ли гигантский неправдоподобный еж, ощетинившийся сталью, пошел прорубаться прочь от берега.

Младший брат уэссекского короля вывел своих воинов за скудную гряду деревьев и кустиков, после чего отряд развернулся и ударил датчан в тыл. Это был весьма условный тыл, потому что схватка давно расползлась настолько широко, что всем хватало места развернуться. К тому же, с Тренда набежало еще немало саксов, мокрых и злых. Но атака со стороны скнотенгагамской долины норманнам очень не понравилась. Тем более, что вскоре путем принца прошел и его старший брат с двумя сотнями свежих воинов.

И тогда датчане отступили. Это нельзя было назвать бегством, они ушли в долину очень слаженно и спокойно, огрызаясь на каждом шагу, а саксы, внезапно заметившие, что на мир постепенно спускается вечер, а им еще обоз вытягивать из воды, ужин готовить и обсыхать, почувствовали не радость, а лишь облегчение. Когда Этельред, а за ним Бургред дали знак своим воинам не преследовать отступающих, саксы повиновались. Тем более, что отступающие датчане были немногим опаснее наступающих. А бегущими их вообще никто не видел. Когда враг отступил, Эльфред со вздохом опустил меч. Он и раньше понял, что его люди устали, а законы войны таковы, что врага тоже надо уважать. Если враг выдохся, битву можно перенести на завтра.

Не дав отдыха своим людям, короли погнали их в воду.

– Не вытащите телеги – останетесь без ужина! – свирепо прогудел Бургред, и стало ясно – если он останется голодным, то никого не пощадит.

– А я знаю, почему датчане отступили, – недовольно проворчал один из саксов. – Да потому, что у них в Скнотенгагаме каша поспела. И мясо уже хорошо прожарилось.

– Ну, да, – вторил ему другой, не менее завистливо. – У них там, небось, и бабы есть. Утешить там, успокоить…

– Тебе лишь бы бабы.

– А что, ты думаешь, без баб проживешь?

– Хватит болтать! – прикрикнул Эльфред, стягивая с себя испачканный плащ. Во-первых, одежду следовало отдать постирать, во-вторых, кольчуга уже надоела, а в-третьих, если заставляешь других работать, будь готов потрудиться сам. Принц не отказывался и сам лезть в воды Тренда, вытаскивать тюк за тюком. – Работайте. Заняться нечем?

– Эльфред! – окликнул его старший брат, еще не успевший избавиться от доспеха и грязного плаща, весь в брызгах крови. – Подойди сюда.

Принц подошел. Сейчас он казался неотличимым от остальных саксов, грязных и усталых. Впрочем, и в измотанном короле не читалось особой величественности.

– Ты был поближе к датчанам, – сказал Этельред. – Ну-ка, скажи мне, как они отступали?

– Они не отступали, – против воли Эльфред зевнул.

– Как так?

– У них все по плану. Сперва потрепали нас на берегу. Потом отошли в долину. Завтра будут драться с нами там. Согласись, на твердой земле, на скошенной травке это удобнее, чем в трясине. Сегодня они просто заставили нас поволноваться, проредили отряды, ну и вообще подгадили. Как по такому берегу телеги вытягивать? – и Эльфред обвел жестом песчаную полосу вдоль Тренда, превратившуюся в крутой кисель.

Этельред хмыкнул, озирая брод с засевшими телегами – видно было еще хорошо, но уже не так отчетливо, как раньше. Медленно сгущался сумрак.

– Да уж, – проворчал он.

Телеги удалось вытащить из трясины, в которую превратился Тренд, лишь поздней ночью, в густой темноте. До того саксы на себе перетащили все мешки с промокшими припасами, и разложили их сушиться. Разумеется, многое пропало. Младший брат уэссекского короля не побрезговал приволочь на своей спине два мешка, после чего разделся у костра и принялся сушить одежду и сапоги. Алард варил для него кашу, а Ассер здесь же, устроившись поудобнее на свернутом плаще, пытался вытащить из плеча раненого воина засевшую там стрелу. Оглядев его, Эльфред на глаз оценил рану и удивился – он не помнил, чтоб в бою кто-то стрелял.

– Да это наши же, – объяснил раненый и тут же завыл – Ассер полез в рану кончиком накаленного на огне ножа.

– Терпи. Огонь убивает заразу, – сказал монах, копаясь в его теле. – Да придержите его, кто-нибудь!

Принц наступил коленом на одну из рук раненого, на вторую с флегматичным видом уселся Алард, который не переставал мешать в котле ложкой – чтоб не пригорела каша. Раненый сакс принялся ругаться, перемежая ругательства воем.

– А еще называют себя лучниками, – прогудел Алард. – Наверное, кто-то из мальчишек, которые и лук-то недавно в руках держат.

– А-а-а!

– Не ори, болван. Вынул уже, вынул. Вот твой наконечник, держи.

– Гхр-р… Дерьмо.

– В другой раз не попадай под стрелы. Главное, жить будешь. У меня есть хорошая травка, – Ассер сунул увядшую гроздь листьев в рот и разжевал. Поморщился. – Горькая. То, что надо.

Разжеванную кашицу он положил на рану. Сплюнул в сторону горькую слюну.

– Ох. Огнем палит.

– И долго еще будет палить. Терпи. Мужик ты, или не мужик?!

– Ты, оказывается, хороший лекарь, монах, – похвалил Алард.