Под копытами лошадей и под подошвами раскисших в жидкой грязи сапог сочно хлюпало. Эсцедун развернулся перед глазами головного отряда так внезапно, наверное, лишь оттого, что невыспавшимся и продрогшим воинам не хотелось ни смотреть, ни слушать. Просто Эльфред поднял глаза и увидел старую бревенчатую усадьбу, которую разоряли так часто, что никто уже и не помнил, кому она принадлежит. Перед усадьбой расстилалось поле, кое-где испятнанное снегом и вооруженными воинами. Надо сказать, воинов было куда больше, чем снега.

Принц узнал датчан сразу, даже прежде, чем разглядел два-три тканых стяга с грубым изображением ворона. Норманны расположились двумя почти равными отрядами. Издалека казалось, будто их не так уж и много, но, оценив на глаз, младший брат короля приуныл. Он еще раз оценил расстановку вражеского войска и оглянулся. За его спиной теснились продрогшие воины. Ничего. В схватке согреются.

– Что это они? – подъехав поближе к брату, сурово спросил Этельред.

Брат воззрился на него с удивлением.

– В смысле?

– Странно стоят.

– Похоже, датчане решили разбиться на две равные половины. Может, оттого, что вот те кусты посреди поля мешают идти вперед единым строем?

Король, нахмурившись, оглядел все огромное поле и старую постройку позади датчан. Северные головорезы терпеливо ждали врага. А в середине поля действительно темнели кусты. Они занимали не такое уж большое пространство, но там, где кусты, обычно выемка, полная воды или грязи, в ней легко завязнуть. К тому же…

Эльфред присмотрелся.

– Это терновник, – сказал он и поежился.

– Ладно, – сказал король. – Датчане не дураки. Мы поступим так же. Дели войско на две равные части, Эльфред. Одну половину поведу я, вторую – ты. Поскольку Бургред вернулся в Мерсию, то кроме тебя некому. Свою половину я поведу навстречу левой половине вражеского войска, а ты отправляйся направо. Эй, ставьте мне шатер! – крикнул он слугам.

Те замельтешили. А принц, повернувшись к брату, лишь разинул рот.

– Братец, ты что, с дуба рухнул? Какой шатер?

Глаза Этельреда опасно сузились, и он стал похож на разъяренного волка.

– Тебе следовало бы следить за своим языком, братец, – проговорил он едва слышно, так что его слова мог разобрать только Эльфред. – Марш выполнять приказ. А потом будь любезен вернуться сюда и присутствовать на мессе, которую священник сейчас отслужит в моем шатре, как все добрые христиане.

– По-твоему, датчане будут ждать, пока ты намолишься? Им нельзя позволить атаковать первыми, они в более выгодном положении. Они на возвышенности.

– Бог не пошлет нам победы, если мы не вознесем ему хвалы.

– Вполне можно будет отслужить мессу после победы.

– Если не будет мессы, не будет и победы.

– Да тебя прихватят прямо в твоем шатре и изрубят!

– Молчать! – Этельред побагровел от ярости. – Отправляйся выполнять приказы и даже не думай, что когда-нибудь сможешь указывать мне, как и что делать.

Эльфред скрипнул зубами, но лицо короля скалило ему – спорить тут бессмысленно. Выплескивая раздражение, он закричал на солдат и принялся расставлять их в строй. Он сумел довольно быстро разбить армию на две половины и добился того, чтоб они выровнялись и сомкнули щиты – просто загляденье. Саксы были готовы к схватке, они смотрели на младшего брата своего короля со всем вниманием и готовностью выполнить любой его приказ.

Но он не мог приказать им выступать. Из шатра неслось дребезжащее пение и речитатив королевского священника и, прислушавшись, принц с ужасом обнаружил, что под промасленным пологом служат не краткую службу, как это обычно бывает в таких случаях, а полную. Приходилось ждать, но если ожидание затянется надолго, то от готовности солдат не останется ничего. Сколько можно держать людей в напряжении? Эльфред топнул ногой и дернул за край полога.

– Брат, если ты сейчас же не выйдешь, ты проиграешь этот бой. Ты этого добиваешься?

– Я отсюда не выйду, пока священник не закончит службы! Живым не выйду отсюда, ты понял? – рявкнул изнутри король. – Не оставлю я Божьего дела для мирского! А ты, если такой нехристь, что чуждаешься службы, прочь отсюда и не мешай.

Близ шатра стоял Ассер, он внимательно слушал и, вполголоса бормоча те же литании, что произносил священник, тоскливо шарил взглядом по земле. Похоже, он искал удобного местечка, где бы пристроиться с листом пергамента и чернильницей. «Каждый занят своим делом», – подумал Эльфред и досадливо плюнул себе под ноги.