Шрифт:
Ударили сполох и всех свободных от работ берендеев послали с лампами в ров. Ни одного раздавленного однако не обнаружили, о чем и доложили тут же Люту Незнамычу. Розмысл испустил вздох облегчения и велел обшарить с тщанием весь участок. Гостей из верхнего мира он спровадил еще до подземного толчка, заверив при этом князюшку, что след синеглазого красавца древореза рано или поздно отыщется. И точно: вскоре кто-то из рабочих подобрал за наканавником бирку с отмыкалом от Докукиного сундучка, и сотник с розмыслом поспешили к месту находки.
– Здесь?..
– не веря, переспросил Чурыня и как-то весь сразу обмяк.
Ему подтвердили, что здесь - как раз напротив залома.
– Что это ты - как с виселицы сорвался?
– недовольно спросил сотника Лют Незнамыч.
Тот лишь махнул безнадежно корявой ручищей.
– Лазом ушел… - пояснил он в тоске.
– Каким еще лазом?
– Да пару лет назад наладчики наши затеялись, вишь, наверх прокопаться из этого залома… Наверху-то - слободка, а там и кружало неподалеку…
– Ну-ну!..
– Ну и уперлись в камень, начали огибать, ушли под скалу…
– У тебя что, язык с подбоем?
– вспылил розмысл.
– Выплюнь не жевамши!.. Чем дело-то кончилось?
– Прокопали, да не туда… - нехотя сознался Чурыня.
Лют Незнамыч очумело уставился на припорошенный окалиной щебень.
– Вниз?!
– ужаснулся он.
Угрюмый немилорожий сотник вздохнул и не ответил.
– Чурыня… - пролепетал розмысл, отирая бледной ладошкой проступившую на плеши испарину.
– Я тебя разжалую, Чурыня… Почто не велел дыру заложить?
– Так Лют Незнамыч… - жалобно вскричал сотник, всплеснув свободной от лампы ручищей.
– Закладывать-то незачем было!.. Это каким же надо быть дураком, чтоб туда полезть?..
– Виновных-то хоть наказал?..
– беспомощно спросил розмысл.
– Знамо дело, наказал… Всех, кроме Нежаты…
– А чем это он лучше других?
– Да он последним рыл… Ну и выпал, стало быть… - сотник еще раз вздохнул уныло и повернулся к нашедшим отмыкало.
– Ну что? Кому отгул вне очереди?
Рабочие переглянулись, посмотрели на сотника, на черную щель укрытия…
– Слазить, что ли?
– понимающе ухмыльнулся один. Прищурился хитровато, прикинул, смекнул - и бесшабашно махнул рукой.
– А, где наша не пропадала!.. За отгул - можно…
– Только обвяжись покрепче, - процедил Чурыня.
– А то погуляешь, пожалуй… по дну морскому…
Сбегали за вервием, опоясали смельчака по груди, затянули пару узлов - и доброволец надолго скрылся в заломе. Лют Незнамыч с любопытством взглянул на сотника.
– Ну и что там под нами? Сам-то не заглядывал?
– Хвост под нами, - равнодушно ответил тот.
– Крайний левый хвост. Точь-в-точь как на чертеже… Верно, те, кто рисовал, тоже глубже дна копнули… Уж больно похоже изобразили… Ну как там? Не коротковата ли?
Последний вопрос был обращен к рабочим у залома. Двое отпускали веревку [70], третий распутывал.
– Да вроде много еще… - отозвался он, оглядев раскиданные по щебню петли.
– А может, оно и к лучшему… - помрачнев, молвил розмысл.
– Выпал - и выпал… А то, чует мое сердце, что-то неладное Столпосвят наверху затевает с Докукой этим…
– Так еще не поздно… - вполне серьезно заметил Чурыня, кивнув на черную щель залома, куда рывками уходило узловатое вервие.
Лют Незнамыч поморщился.
– Да нет, не надо… Мы ведь, Чурыня, сам знаешь, тоже от них зависим… Продовольствие-то нашему участку от теплынцев поступает, а не от сволочан. Лучше уж не ссориться…
Из лаза донесся глухой исковерканный многими отголосками рев. Сотник и розмысл снова повернулись к залому.
– Что он там?..
– «Жив» кричит, - бодро отозвался один из рабочих.
– Это он про себя или про Докуку?
Переглянулись, пожали плечами. Последовал еще один глухой нечленораздельный вопль, и рабочие начали торопливо выбирать веревку. Первым из укрытия выбрался возбужденный чумазый смельчак и тут же принялся тягать вервие вместе со всеми. Вскоре общими усилиями из тесной норы был извлечен сильно побитый и ободранный Докука. Глаза у него от страха из синих стали совсем белыми. В остальном же красавец древорез был с виду и впрямь целешенек, как колокольчик.
То-то и оно что с виду… Увы тебе, отчаянная боярышня… Ахти вам, слободские красотки…
Глава 13.
Явь и навь
Ворожить Чернава умела сызмальства. Бойкая росла, смышленая. Другие, бывало, врут - только спотычка берет, а уж она наврет - так и не перелезешь. Гадала на решете, на иглах, воске, свинце, зеркале. Да, почитай, на всем, что под руку подвернулось… Дураков-то ведь не сеют и не жнут - сами родятся.