Ребята из отдела оболочек ползали по гипсовому слону и снимали размеры. Очень скоро скульптура стала серой и блестящей на выпуклостях.

Мои девицы из отдела коррдинации собирали и систематизировали техническую документацию на отдельные органы. Варвара Николаевна моделировала на ЭВМ переходные процессы.

Здесь вкратце нужно разъяснить основные принципы работы искусственных слонов. Как я уже говорил, питание Нефертити было электрическим, с генератором в виде желудка. Привод ног, головы, ушей и хвоста, осуществлялся на электромоторах со сложной схемой трансмиссий. Система охлаждения гнала по сосудам слона дистиллированную воду. Отходы энергетической системы удалялись так же, как у натуральных слонов. Центром управления был компьютер, помещенный в черепной коробке. Подобно настоящим слонам, Нефертити обладала пятью чувствами – зрением, слухом, осязанием, обонянием и вкусом. Датчики органов этих чувств снабжали мозг информацией. В общем, все примерно, как в природе.

Однако у Нефертити были и нетрадиционные элементы, предназначенные специально для общения с человеком, – небольшая УКВ-радиостанция для дистанционного управления и обмена информацией в телеграфном коде и синтезатор речи, помещенный в хоботе. Антенны радиостанции были вмонтированы в бивни.

Системы самовоспроизведения предусмотрено не было. Ее устройство превосходило наши возможности.

Существовало два режима работы: программный и автономный. В первом режиме Нефертити подчинялась командам, передаваемым по радио, а во втором сама вырабатывала программу поведения, исходя из обстоятельств. Запуск и выключение слонихи были дистанционными. На всякий случай был предусмотрен механический выключатель. Он находился в хвосте. Нефертити можно было включить и выключить, как торшер, слегка потянув за хвост.

Я добился расширения своего отдела на две штатные единицы и перевел к себе Андрюшу и Мыльникова. Я хотел загладить свою вину. Они поворчали, но согласились. Им обоим было интересно заниматься монтажом и испытаниями.

Как всегда, последние дни перед началом сборки прошли в беготне и ругани. Все время не хватало каких-то мелочей: то ресниц, то позвонка, то круглых гладких ногтей на ноги.

Наконец все было в наличии. Я доложил Карлу о комплектности Нефертити. Карл спустился на первый этаж и заложил первый позвонок в основание скелета. Вокруг стояла монтажная бригада.

– Сегодня мы открываем новый этап эволюции, – сказал Карл. – Нам выпала честь первыми переступить границу, отделяющую живое от неживого. Поздравляю вас, товарищи!

Мы вежливо поаплодировали. Карл вскинул голову и ушел к себе в кабинет.

И началось! Монтажная бригада кинулась к деталям Нефертити, как первобытное племя к поверженному мамонту. Разница состояла в том, что племя обычно растаскивало мамонта на куски, а мы собирались заняться как раз обратным делом.

Два дня мы собирали скелет. Нефертити стала напоминать ископаемый экспонат зоологического музея. Затем мы принялись за механику – привод ног, головы, ушей и так далее. Одновременно с монтажом я испытывал работу отдельных органов. Электромоторы подключили к сети в тридцать шесть вольт, и я заставил скелет Нефертити исполнить легкий танец. Кости весело звенели. Ликованию бригады не было предела.

С каждым днем облик Нефертити менялся. Пустоты заполнялись внутренними органами, соединенными системой трубок и проводов. По ночам мне снились картинки из анатомического атласа. Но спать удавалось редко. Работа велась в три смены.

Пришлось помучиться с синтезатором речи. К тому времени в титановый череп слонихи уже было вставлено управляющее устройство, синтезатор не без труда засунули в хобот, и мы с Андрюшей принялись его настраивать. Мы ввели в память текст детского стишка и потребовали выдать его на синтезатор.

В сборочном цехе наступила мертвая тишина. Все уставились на хобот Нефертити, который был примотан куском проволоки к ближайшей водопроводной трубе. Женщины из моего отдела, прослышав, что Нефертити собирается говорить, тоже прибежали в сборочный цех.

Я включил контрольный магнитофон и сказал:

– Пробы синтезатора. Вариант один. Включаю…

В голове Нефертити что-то еле слышно щелкнуло и из хобота послышался простуженный мужской голос:

– Нафа Тафа хр-хр пафет. У-хр-хр в рефку мяфик. Тифо Тафочка – не пафь! Не утофет в хр-хр мяф!

– Это Сидоров из четвертого отдела, – сказала Людмила. – Это его голос.

– Естественно, – пробормотал я. – Он производил первичную настройку синтезатора. И еще при насморке… Андрюша, подкрути высокие частоты.

Андрюша подкрутил потенциометр, и Нефертити сообщила свистящим шепотом:

– Наса Таса тс-тс пасет…

Потом мы услышали, что «наша Таша пш-пш пашет» и так далее.

– Ребята надо сменить голос, – решительно заявила Людмила. – Нефертити все-таки женщина.

– Ладно. Будем настраивать на твой тембр, – сказал я.

Людмила, гордясь, двинулась к синтезатору.

– Наша Таня громко плачет, – сказала она голосом учительницы первого класса.

Андрюша покрутил потенциометры.

После трех-четырех попыток Нефертити произнесла все четверостишье победоносным голосом Людмилы.

– Не утонет в речке мяч! – с выражением закончила она и, подумав, добавила: – Мяч не утонет согласно закону Архимеда.

Мы слегка остолбенели.

– Тише, Танечка, не плачь, крошка, – закричала Нефертити и рассмеялась интеллектуальным смехом Людмилы, который мне порядочно надоел.