– Есть, и очень много.

– И чего?

– Не выйдет у Федора ни хрена. Если они уже сейчас между собой собачатся, то им с дедом не справиться: наш-то род - все за едино. А теперь род еще и увеличится, и холопов прибавится.

– Да-а-а, глава в роду один должен быть.
– Согласился Афоня.

"Как хорошо, что ЗДЕСЬ пока дерьмократов нет. Сейчас бы начали про общечеловеческие ценности балаболить, да сотника на референдуме выбирать. Сотенную казну разворовали бы, между собой перегрызлись… Тут нам и кирдык. Первый же наезд с Волыни или из Полоцка, и нету Ратного".

Откуда-то с озабоченным видом вывернулся Илья.

– Афоня, ты идти можешь?

– Илья, у меня же ключица сломана, а не нога.

– А хоть бы и хрен прищемлен! Бывает, в ухо ранен, а на ногах не стоит. Пошли, тогда - сотник всех собирает.

"Итак, имеются три группировки: "начальник транспортного цеха" Бурей, сексуальный маньяк и угребище жуткорылое, который гарантировано поддержит победителя, но сам в драку не полезет, "лоббист" нарождающейся буржуазии Пимен, мечтающий о военной карьере, но постоянно обламывающийся, потому, что не любим ветеранами, и, наконец, командующий вооруженными силами Корней Агеич Лисовинов. К командующему примыкают представители военно-промышленного комплекса в лице Луки, Лавра, и кто у нас еще оружейным делом занимается? А администрация, в лице старосты Аристарха, куплена предпринимателями, но боится силовиков. Блин, и это XII век? Как будто домой вернулся!

Дед обошел соперников на вираже, вырвался вперед и продолжает наращивать преимущество. Какие ответные меры могут предпринять противники? К международной общественности не обратишься, к гражданскому обществу не апеллируешь, в СМИ не заклеймишь. Обвинения в тоталитаризме или создании военной хунты вообще не катят. Что же еще? Акты гражданского неповиновения? Ерунда. Закон и обычай на стороне сотника, тем более, утвержденного верховной властью. Передача власти в руки гражданской администрации? Бред. Дед местный "Белый дом" - подворье старосты - раскатает по бревнышку и будет в своем праве.

Что там у нас еще есть в арсенале либеральной интеллигенции и зарождающейся буржуазии? Вооруженное восстание? Самоубийство. Терроризм? Гм, пока не в моде, но, если не ошибаюсь, примерно через полвека именно таким образом разберутся с князем Андреем Боголюбским. Донос? А вот это - всегда пожалуйста! Настучать князю или епископу наши деятели могут вполне. Князю не до грибов, вот-вот под самим кресло заелозит, а у епископа реальной власти - кот наплакал. Илларион, во славу Божью, кости переломал, ниспошли ему, Создатель, инвалидность за усердие, а Феофан… возможностей Феофана я не знаю. Пожалуй, вполне актуальным становится создание собственной службы безопасности. Опомнитесь, сэр, Вы и ГБ - вещи несовместные! Я и сам так думал, но пакостить будут исподтишка, и других средств противодействия я не знаю".

Илья и Афанасий вернулись и молча стали устраиваться в санях. Оба были мрачнее тучи.

– Илья, что случилось?
– Поинтересовался Мишка.

– Андрюху казнили.
– Мрачно поведал обозник.

– Какого Андрюху?

– Плясуна.

– Погоди, как казнили, за что?

– Мечом, голову снесли. Аким, тряпка гнилая, только с третьего раза отрубил. Теперь рыдает, как баба. На хрена такого десятником выбрали?

Мишка припомнил Акима - молодого еще мужика, которого дед отстранил от командования десятком. Вроде бы хлюпиком тот не выглядел. Но рубить голову собственному товарищу… А Андрюху-Плясуна любило почти все село, особенно девки. Прозвищу своему он вполне соответствовал, по праздникам, пускаясь в пляс, выделывал такие коленца… Только с третьего раза… Б-р-р, даже представить жутко.

– За что его, Илья?

– Складень следы посмотрел. Да там и так, без Складня, понятно: лазутчики сначала мимо Андрюхи Плясуна прошли, лучше бы убили, паскуды… потом уже к нам. Ты, кстати, не только лук тому попортил, там на снегу еще и кровь была.

– И Акима заставили…

– А иначе, его самого. Обычай не обманешь: проспал ворога на страже - смерть. Твой человек на страже уснул, тебе и казнить, а не хочешь, тогда тебя самого.

– С-сучье вымя!
– Ругнулся молчавший до этого Афанасий.
– Владана совсем свихнется: сначала мужик - на той переправе гребаной, теперь сын.

Илья зло прикрикнул на лошадь и тронул сани. Долго ехали молча, каждый по-своему переживая произошедшее.

– Илья, а чего им надо было?
– прервал молчание Мишка.

– Лазутчикам? Говорят, волхва выручить хотели.

– Какого волхва?

– В Куньем городище свое капище было, и волхв там жил. Сбежать хотел, но наши поймали, теперь в Ратное везут.

Афоня тоже включился в разговор:

– Михайла, как думаешь, зачем волхва в ратное тащат?

– В Турове на праздниках двоих ведунов по приказу епископа сожгли живьем. Старика и девку.

– Что, и у нас жечь будут?

– Не думаю. Деду не по нутру пришлось. Илья, что говорят, их много было?

– По следам - пятеро. Одного ты у костра уложил, второго ты ранил, но он ушел. Еще одного ребята Рябого зарубили, прямо на дороге. Остальные ушли. В лесу снегу - коню по брюхо, а они на лыжах, да еще в белое одеты. Могли в засаду заманить.

Опять повисло молчание.

"Похоже, дед круто забирает: кнут и пряник - добыча и спрос за службу по полной программе. Старикам должно понравится, а оппозиция обязательно его людоедом выставить попробует. Может, и к лучшему? Пускай размежевание очевидным станет".