Легкость, тепло, сонливость… Откуда-то издалека голос Настены:

– Вот ты и выросла, доченька, уже больше меня умеешь. А он тебя в беде не бросит, теперь я уверена…

Всё. Сон.

Проснулся Мишка, когда уже начало вечереть. Самочувствие было прекрасным, спросонья даже забыл о раненой ноге, но та о себе тут же напомнила, когда Мишка вознамерился вскочить с постели. Оделся и задумался. К Нинее, конечно же, ехать уже поздно, придется завтра с утра. Хотя, с утра не выйдет, утром Лавр заберет Роську смотреть холопские семьи. Может, самому с ним поехать? Пока же надо навестить раненых ребят, тем более, что вчера не получилось.

За дверью дожидался Роська.

– Минь, ты как?

– Как огурчик - зелененький и весь в пупырышках.

– Ха-ха-ха!

– Будет ржать, пойдем ребят навестим.

Петр и Артемий жили вместе в одной горнице старого дома. Оба сидели на одной постели и Артемий, видимо от нечего делать, учил Петра играть на рожке. Вообще-то те кошмарные звуки, которые извлекал Петька из музыкального инструмента музыкой назвать было нельзя, даже при самом доброжелательном отношении, но, входя в горницу, Мишка услышал, реплику: "Вот, уже лучше".

– Здорово, болящие! Как болеется?

– Сам-то тоже не сильно здоровый, на четырех ногах ходишь!

– Спасибо на ласковом слове. И все-таки, как самочувствие?

– Да сколько же можно взаперти сидеть?
– Возмущенно заговорил Петька.
– Ну ладно, Артюха, у него ребро сломано…

– Не сломано, а треснуто!
– Тут же запротестовал Артемий.

– … А у меня-то только рука. Ты вон, с ногой и то на воле ходишь!

– А что лекарка говорит?
– Поинтересовался Мишка.

– Какая лекарка? К нам Мотька заходит, а он только и повторяет то, что лекарка сказала: Артюхе повязку снимать через неделю, мне на улицу не выходить, только по дому и то немного.

– Ну вот и займитесь делом.

– Каким делом?

– Дел много. Получается, что в Младшей страже у нас будет десятка три, а может и больше. Так что, быть тебе Петр десятником. Сначала займешься ребятами из нашей новой родни, дед сказал, что там есть десять подходящих парней. Потом, когда Демка поправится, сдашь десяток ему, а сам возьмешь ребят, которых привезет твой отец. К тому времени ты должен уже научиться командовать.

Это - первое. Есть и второе. Ребят надо будет учить грамоте, я один не справлюсь. Будешь мне помогать - возьмешь на себя чтение и письмо, а я - счет… Ну, и прочее образование. Подумай: из чего сделать аспидные доски, спроси у матери где взять мел, вообще, продумай весь учебный процесс.

– Учебный… что?
– Не понял Петька.

– Ну, как учить будешь, что для этого надо и прочее. А для практики, начинай учить грамоте Артемия.

– Да я же не учил никого никогда.
– Попытался возражать Петр, но Мишка решительно отрезал:

– Справишься, не дурак.

– Ладно.
– Как-то подозрительно легко согласился Петька и тут же перевел разговор на другое: - А ребята где? Познакомиться бы.

– С такой-то рожей?

Внешний вид у Петьки был ничуть не лучше его музыки: переносица распухла, под обоими глазами синяки, на лбу диагональная ссадина, белок одного глаза заплыл красным, правая рука до локтя в лубке.

– Так я же не свататься, причем тут рожа?
– В общем-то резонно возразил Петька.

– Ладно, попроси Кузьку, он их к тебе приведет.

– А чего не Роська?
– Петр повелительно махнул рукой.
– Ну-ка сбегай!

– Отставить!
– Мишка сначала рявкнул команду, а потом уже задумался: как ее объяснять. Обращение с Роськой, как с холопом взъярило его так, что он даже сам удивился. С трудом сдержавшись Мишка объяснил: - Ростислав - такой же десятник, как и ты, приказывать ты ему не можешь!

– Подумаешь…- Петька скорчил пренебрежительную мину.

– Извинись.

– Чего извиняться-то? Перед…

– Десятник Младшей стражи Петр!
– Мишка почувствовал, как от ярости у него начинает дрожать голос.
– Приказываю извиниться перед десятником Ростиславом!

– Ладно…

– Слушаюсь, господин старшина!
– Поправил Мишка. Голос оказывается не дрожал, а пытался обратиться в рычание.

– Слушаюсь, господин старшина.
– Недовольно повторил Петька.

– Ну!

– Извини, Роська, погорячился.

– Бог прос…

Роська вдруг хлюпнул носом, глаза его явственно увлажнились.

– Роська, ты чего?
– Мишка, чуть не выронив костыль, подтолкнул крестника к дверям.
– А ну-ка, пошел в сени!

Вытолкав всхлипывающего Роську за дверь, Мишка погнал, подталкивая костылем в спину, подальше от горницы, чтобы там не слышно было их разговора.