Как он выжил, почему силовые коконы всех остальных воинов штурмового отряда лопнули мыльными пузырями под напором потока испепеляющей энергии, а его кокон спас своего хозяина, Лобо не знал. Его далеко отбросило, он потерял сознание, пролежал в пепле всю ночь, но остался в живых - единственный из всех ортов, ушедших с Отцом-Воеводой. К нему кинулась Гата - Лобо еле держался на ногах, - но он жестом остановил целительницу: воин племени гор не будет перевязывать раны, пока не расскажет Старшей, как погибали на его глазах орты Катакомб, прокладывая путь к победе.

"Чудеса не бывают случайными, - думала Муэт, глядя на молодого орта.
– Он выжил, потому что сумел победить самого себя - так, как он сделал это на Празднике Цветов. Народ гор будет жить, пока его женщины будут рожать таких воинов. Да будет счастлива та, кто разделит с тобой ложе…".

Лобо остановился перед Матерью-Ведуньей. Его спёкшиеся губы шевельнулись, и он еле слышно проговорил-прошептал:

– Старшая, я… - Налитые болью глаза Лобо внезапно расширились от изумления, а Муэт почувствовала, как дрогнули на её запястье тонкие пальчики Лаэ.

– Мэй…?

– Хайк…

– Мэй… Мэ-э-эй!

– Ха-а-а-а-йк!!!

Лаэ метнулась к Лобо вспышкой живой огня и слилась с ним - их ауры образовали единое целое.

– Мэй… ты вернулась… Мэй…

– Я же обещала тебе, что вернусь…

– Как же я сразу не догадался… - пробормотал Диего-Рой, а Сирин-Мерседес только улыбнулась светло и тихо.

"Мэй вернётся, - очень отчётливо прозвучало в сознании Наташи.
– Это будет не сейчас и не здесь, но она вернётся". "Откуда это?
– ошеломлённо подумала ворожея.
– Где я это уже слышала?". Но она никак не могла вспомнить, что сама сказала эти слова Хайку-Волчонку у могилы Мэй - в другой Реальности: в той, которой уже не было.

– Я не понимаю Дагабура, - задумчиво сказал Теллиар, глядя на звёздное небо сквозь прозрачную оболочку дозорного поста Базы. Слежение за происходящим в звёздной бездне вели приборы, но зримая величественная панорама космоса, по мнению психологов флота Дальней Разведки, способствовала единению наблюдателя со всей Вселенной и обостряла его восприятие.

– Я тоже его не понимаю, - отозвался Квинт.
– Темнит что-то наш третий адмирал - так темнит, что сам весь почернел.

"Интересное замечание, - подумал мичман.
– А ведь и верно: такое впечатление, что вокруг Дагабура образовалось какое-то тёмное облако. И аура у него странная - изувеченная, что ли…".

Впрочем, для недоумения, которое испытывал весь личный состав экспедиции, не нужно было углубляться в тонкие материи - поведение адмирала было труднообъяснимым с позиций простой логики. Галактиане внимательно следили за Третьей планетой, непонятным образом изменившейся за одну ночь, и установили, что она далеко не мертва, а достаточно густо населена, и что города её, за малым исключением, отнюдь не разрушены. И на планете шла война, причем с применением таких средств, которых у её аборигенов и в помине не было всего несколько лет назад, до ядерной катастрофы.

Это вызывало массу вопросов, однако Дагабур категорически запретил все полёты скаутов к Третьей, мотивируя это своё весьма странное, мягко говоря, решение туманными соображениями "общей безопасности". "Будем ждать!" - приказал он с таким выражением лица, что никому из его подчинённых не захотелось с ним спорить.

В поведении адмирала были и другие странности. Все участники экспедиции, за исключением узкого круга Технократов-руководителей, были полностью лишены какой-либо информации о происходящем в центре Галактики - Дагабур опечатал своим личным кодом станции гиперсвязи Базы и флагмана, крейсера "Обстоятельный", не допуская к ним никого, кроме избранных - офицеров, преданных ему лично. Других чрезвычайных мер не было - пока?
– но и этого хватило, чтобы вызвать глухое раздражение людей.

Теллиар беспокоился об отце с матерью и о сестре - его мучила неизвестность. "Лёд и плазма!
– негодовал он.
– Мы, свободные люди свободного мира, сидим здесь под строгим надзором, словно арестованные Разбойники!". "Остынь, сынок, - успокаивал его Квинт, - не ты один кипишь праведным гневом. Погоди, терпение у людей лопнет, и тогда… А насчёт Разбойников… Сдаётся мне, что наш славный адмирал надумал пойти по этой кривой тропке - решил под шумок устроить себе сепаратное гнёздышко на краю Галактики и жить своим умом, не подчиняясь Совету. Были уже такие хитрецы, и не однажды - они-то и становились Разбойниками". Предположение старого боцмана показалось Теллиару вполне логичным, но оно не объясняло действий Дагабура, касающихся Коварной планеты: если уж ты решил основать некое подобие удельного княжества, то в первую очередь тебе надо знать, кто твои ближайшие соседи, и что творится у тебя под боком.

Тем не менее, все распоряжения начальника экспедиции выполнялись - пока?
– флот Дальней Разведки славился своей дисциплинированностью. Шли дни, похожие один на другой, и ничего не менялось: новостей не было, Базу по-прежнему окутывало защитное поле, "Обстоятельный" не выходил на орбиту - "Ждём, пока нас засыплет песком до самого верху", как шутил его экипаж, - и скауты летали только над поверхностью Красной планеты, лишь изредка углубляясь в астероидный пояс. И каждые сутки сменялись наблюдатели на дозорных постах - слежение за загадочной Третьей планетой осуществлялось непрерывно, и вся свежая информация немедленно передавалась Дагабуру. И люди, видевшие адмирала, короткими кивками отвечавшего на приветствия подчинённых, ощущали истекавший от него чёрный холод, и этому холоду тоже не было объяснения.