Эта догадка пришла ко мне только сейчас, во время замешательства Этвика. О прочем я задумывался и раньше, а вот связать барона с командой моих похитителей…

Невозможно?

Почему бы нет?

Этвик знал о моей популярности даже больше, чем я сам. Если ему нужен был "флаг" для свержения Виктора, то почему бы не придумать простенький план, выставляющий короля в дурном свете? И заодно бросающий меня в руки барона?

Именно этим объясняется застава, возникшая на нашем пути как раз вовремя. Если Этвик меня ждал, то ему уже было известно о "группе захвата". А откуда подобное может быть известно? Едва ли из "надежных источников"… Бенедикт рассказал весьма странную историю. Видит Клод, не зря в команду попали какие-то "случайные" люди!

Но если Этвик - организатор, то почему об афере знал король? (В том, что Виктор знал, я не сомневался - здесь моя телепатия сработала четко.)

Да потому что кто-то из приближенных Виктора - человек барона. Кто-то, кому король верит. И при этом единственном допущении все части шарады становятся на место.

–  …Итак, мы сообща можем восстановить справедливость, - рассказывал между тем Этвик, шагая в полуметре от меня.

Мы спускались по откосу пологого склона, сопровождаемые стайками пронзительно жужжащих комаров. Понемногу начало темнеть. Воздух еще оставался теплым, хотя откуда-то из оврага потянуло сыростью. Речка поблескивала слева от нас. На другом берегу какой-то сорванец гнал домой корову. Животное шло медленно, с достоинством, деловито помахивая хвостом, а мальчишка (или девчушка?
– на таком расстоянии не разберешь) бегал вокруг и пытался доказать, что нужно идти быстрее. Для этих целей он использовал прутик. Корова, однако, не обращала на своего попутчика никакого внимания.

–  Справедливость?
– переспросил я.

Мой собеседник ответил не сразу.

–  Азар, ты должен понять. Это будет в интересах всего дворянства. Кто такой Виктор? Мелкий герцогишко, дорвавшийся до короны. Он приучен командовать холопами, а с благородными людьми разговор особый. Виктор не желает этого знать и помыкает достойнейшими, как простыми селянами. Где это видано?

Интересное представление о справедливости. Значит, равный подход ко всем людям - неэтично?

–  Но если достойнейшие не сопротивляются, то в чем проблема?
– я продолжал сохранять нейтральную позицию. Похоже, у Этвика не было чего мне предложить, и он рассчитывал только на мою благодарность за освобождение. И на дружбу. Слабовато, учитывая сомнительность предприятия.
– Почему нас должно волновать здешнее дворянство?

–  Потому что король считает земли, где мы живем, своими, - ответил барон. То, что я имел свою точку зрения, его начало раздражать.
– Подумаем о будущем, Азар! О наших детях и внуках.

Он помолчал.

–  С другой стороны, у Виктора нет наследников, - продолжил Этвик, отыскав для меня еще аргументов.
– Даже если ты вылечишь его дочь - а это ведь неизвестно?
– она не удержит трон. После смерти короля оживут старые дрязги. Найдутся недовольные. Всё пойдет прахом. Лучше положить этому конец прямо сейчас.

–  И что я должен сделать?

Барон ждал этого вопроса. Ответ последовал незамедлительно:

–  Перестань лечить принцессу. Это первое…

Я покачал головой и прервал его на полуслове:

–  Нет. Здесь нам не договориться. Я знаю, каково будет "второе", но если бы ты начал с него, я бы тебя по крайней мере выслушал. Ты сказал: "Подумаем о будущем, о наших детях". Но будущее - это не только наши с тобой дети. Я приехал сюда врачевать, а не плести заговоры. Таков мой долг.

Взгляд Этвика стал холодным.

–  Значит, наши пути расходятся? Тебе напомнить, знахарь Азар, кто пришел тебе на помощь, когда тебя волокли к королю, как преступника? Связанного по рукам и ногам.

–  Не нужно, - я криво усмехнулся. Баронская дружба на пару с доброжелательностью оказались недолгими.
– И тем более мне не нужно напоминать, что волокли-то меня, выполняя твой замысел.

Моя догадка попала в точку. И, что еще важнее, Этвик подумал, будто мне откуда-то стало известно реальное положение дел, потому счел излишним отпираться.

–  Так ты знал… - произнес он задумчиво.
– Это объясняет…

За время разговора мы дошли до самой реки, и сейчас брели вдоль берега. Сумерки прятали и сглаживали детали. Иногда казалось, что в зарослях камыша и лозы кто-то сидит, но когда мы подходили ближе, неясная фигура оборачивалась старой корягой. В воде всплескивала рыба, иногда течение проносило мимо всякий мусор: веточки, листья. На небе проступали звезды.

Интересно, о чем сейчас там задумался барон? Я бы на его месте размышлял, не утопить ли меня в речке. Он сказал слишком много, и теперь я представлял серьезную угрозу для его дальнейших операций.

Наши пути в самом деле разошлись.

–  Я не ожидал, что так получится, - голос Этвика звучал даже как-то печально.
– Но ты, Азар, не оставляешь мне другого выхода.

Он потянул из ножен меч. Спокойно, ничуть не таясь, не собираясь застать меня врасплох. Он знал, что всё равно владеет оружием лучше. К тому же, я по обыкновению оставил всё колюще-режущее дома.

В тон своему собеседнику я вздохнул:

–  Вот оно, твое благородство. А над Бенедиктом глумился, тогда как он всего лишь выполнял свой долг перед королем. До недавних пор ты мне был симпатичен - умен, смел, независим в суждениях. И только теперь я особенно остро понимаю, что ум и смелость - еще не всё. Убив меня, ты лишишь ребенка последней надежды. Разве может так поступать человек?