Махруйе забрал лепешки, мясо, халву и отнес все на ту улицу айярам, а Самак, значит, наказал шахской дочери:

– Приготовь им еще еды, я же отправлюсь на поиски Хоршид-шаха, а к вечеру будь в саду – я вернусь.

Сказал так и ушел. Царская дочь вернулась во дворец и занялась делом.

Когда настал белый день, шах Фагфур воссел на трон, а его эмиры на службу явились. Пришел Мехран-везир, поклонился-поздоровался, на свое место сел, стали они разговоры разговаривать, про войско Мачина рассуждать. Говорят, вот посол вернется, тогда уж все как есть обсудим. Мехран-везир сказал:

– О шах, прежде чем мы займемся военными делами, надо этого пса поганого казнить, ведь, пока он жив, наше царство в опасности. Надо также отыскать Хоршид-шаха, Фаррох-руза и Шогаля-силача и разделаться с ними. А уж потом войной заниматься.

– Это хорошо, что ты мне напомнил, – сказал Фагфур. – Когда мы его били, он словечко одно обронил. Вот я сейчас разузнаю, к чему это сказано было, ведь лжи он никогда не допускает.

Озадачил он так Мехран-везира, а сам приказал:

– Пойдите приведите сюда Самака!

Пошли в ту каморку, а там нет никого. Вернулись посланные к шаху:

– Увели Самака, нигде его нет.

– Это что за речи?! – закричал шах. – Глядите лучше, может, там подкоп или дыра какая есть? Или, может, двери дворца не заперты?

Призвали тут привратников и стражников, стали их допрашивать:

– Кто во дворец входил и выходил?

– Мы никого не видели, – отвечают те, – не знаем, как такое получиться могло.

Тут Мехран-везир улучил момент, слово вставил:

– Видишь, шах, значит, и Самак без лжи не обходится, людей смущает, на козни и хитрости пускается.

Этими словами везир опять верх взял.

Пока они там судили и рядили, Карамун-пахлаван прибыл, явился во дворец. Поклонился он шаху, тот его приветил, потом Карамун вытащил письмо и положил его перед Фагфуром. Тот передал письмо везиру. Мехран взял, прочел и растолковал, что там написано. А в письме-то ведь всякие угрозы да посулы недобрые перечислены были. Шах Фагфур приуныл, спрашивает:

– О везир, что же нам теперь делать?

– Шах, люди эти от рук отбились, за горло хватают, так что слабость проявлять нельзя, – говорит Мехран. – После стольких лет, когда они должны были нам подать платить, да только мы не брали, они теперь с нас же недоимки требуют! Может, раз они прибыли свататься, отдать им девушку, чтобы примирить враждующие стороны? Опять же люди скажут, что испугались мы… Придется нам послать против них войско, чтобы сразилось с ними в урочище Гуран.

Приказал шах Фагфур всем в присутствие явиться. Народ собрался, сошлись все, знать и простолюдины, и он объявил им про нападение Мачина и призвал всех на войну. А еще сказал:

– Надлежит вам знать, кабы Армен-шах сам пришел, я бы тотчас против него выступил, но раз он только свое войско прислал, негоже мне в бой лезть. Нужен нам военачальник, который во главе войска встанет и нападение вражье отразит.

Едва проговорил шах эти слова, как Шируйе – был такой юноша, сын Шир-афкана, он еще одежду черную носил, траур по отцу, – на ноги вскочил и воскликнул:

– О великий государь, мой отец во всех походах предводителем был, сам шах его вождем назначал. Коли шах прикажет, я, его слуга, выйду со славным войском навстречу врагу!

Шах его похвалил и спросил:

– А сколько у тебя войска?

– Двадцать тысяч конных и пеших наберется.

Фагфур наградил его почетным платьем, снял с него траурную одежду, пожаловал ему стяг с изображением льва, а дружине его щедро выдал снаряжение и всякое довольствие.

Был там другой богатырь – по имени Шахак. Он поклонился и сказал:

– Да упрочится ваша власть, я выступаю вместе с Шируйе.

– А у тебя сколько войска? – спросил шах.

– Десять тысяч всадников.

Шах и его наградил, вручил ему воинский стяг с изображением волка, а дружине его пожаловал припас какой положено.

И еще был богатырь по имени Самур, знатный рыцарь, родич самого Фагфура. Он сказал:

– О шах, я тоже готов потрудиться на ратном поле.

Шах и его одарил почетным платьем и дал ему знамя с драконом. Тогда и Карамун сказал, что выступит, и его тоже наградили и вручили ему знамя с соколом – а у него было пять тысяч всадников – и снабдили их оружием и всем, что потребно.

Четыре полководца и сорок тысяч войска стали на мейдане собираться, шатры раскидывать, воинов в ряды строить, а как все собрались, выступили в путь, оставив город в волнении и беспокойстве.

Сочинитель и рассказчик сей истории повествует так. Той ночью, когда Самак отделился от Шогаля и Хоршид-шаха с Фаррох-рузом, бросился в ряды воинов и убил Шир-афкана, а его схватили, Хоршид-шах и прочие очень огорчились. Но они решили:

– Нечего нам тут стоять!

Пустились они втроем в путь, вышли на окраину города и пробыли там до тех пор, пока не начали войско скликать. Тут Хоршид-шах, Фаррох-руз и Шогаль в один голос сказали: