– Идем скорее, пока они разбежались!! Ишь какие злые они тут.

– А как же награды, про которые ты мечтал?
– рассмеялся Слепец.
– И что мы будем есть в долгом пути?

– Грибов наберем!
– зло воскликнул Приставала.
– Ты видал рожу ихнего волшебника? Видал, видал, ты меня теперь не обманешь своими желтыми зенками! Чисто филин, который мыша увидал. Пока на части не разорвет, не отстанет. Не хочу я тут оставаться!

Слепца здесь тоже ничего не держало. Быстрым шагом они миновали несколько улиц и вышли за околицу, мерно топоча по плотным, уезженным колеям дороги. Уже на лугу, у мостика через небольшой ручеек, их настиг конный топот.

– Ну все, догнали!
– потерянно пробормотал Приставала и напрягся, гадая, в какую сторону ему лучше метнуться. Слепец взялся было за рукоять меча, но угрозы от приближавшегося всадника не почувствовал. Лошадь шла тяжело, заставляя землю ходить ходуном, видно, седок был далеко не тщедушным… Еще издали он закричал путникам:

– Постойте! Не бойтесь!

Это был кабатчик. Путаясь в словах и тяжело дыша, он попросил у Слепца прощения за необдуманную выходку в кабаке.

– Мне сынок эта… все рассказал. Как ясный день, говорит… ну, разом все понятно - нет больше тумана. А я-то… Я… ух, старый дурень! Думал, люди умелые ходили - не находили, а этот… тьфу! Прости меня, видно на самом деле могучий ты чародей. Эта… мог поди всех горлопанов на площади мордой в пыль, да каждого на кол, не сходя с места? Уж не скромничай… Ты эта… не в обиду на нашу деревню - возьми вот чего. Одежку там, еды немного да пивка. А то я гляжу, ты пообтрепался в том тумане… У меня-то, знаешь ли, племяш в той роще пропал. Еще по-первости, когда никто ничего толком не знал. Поехал в Три Горы к невесте свататься, да так его больше и не видали, - под конец разговора кабатчик всхлипнул и с остервенением стер со щеки слезу. Уже залезая на своего коня, чтобы ехать обратно, он еще несколько раз униженно извинился за себя и за всю деревню…

– Нашла награда героев, - удивленно пробормотал ему во след Слепец. Приставала все это время провел в молчании, и теперь все еще не мог прийти в себя. Надо же! Ждал взбучки, получил подарки. Их было так много, что пришлось изрядно попотеть, чтобы сложить все в мешки и сумки. Старую куртку, как ни ценна она была памятью о Раумрау, Слепцу пришлось выбросить, потому что кожа у нее уже полопалась, а мех вылезал. Вместо нее он одел новую, добротную и теплую, хотя и немного великоватую.

Затем они продолжили путь, два раза остановившись в пути для отдыха, и к вечеру достигнув Мирта. Там, при свете костров и факелов, Слепец дал обычное представление с разрубанием палок, пронзанием пыли у ног Приставалы, отсечением волос у смелых мальцов и вытаскиванием смоляных шаров из глазниц по требованию самых недоверчивых. В награду держатель таверны и гостиного двора, продавший за вечер месячную норму горячительных напитков, угостил путников ужином и пустил на ночлег. Утром он снова бесплатно выставил им еду и питье, а пока оба уплетали яичницу с салом, принялся уговаривать остаться на некоторое время, чтобы каждый день устраивать действа наподобие вчерашнего.

– Народу-то у нас много живет!
– сипло увещевал он Слепца, в котором еще накануне безошибочно признал главного.
– Вас еще прорва народа не видела! И сегодня придут, и завтра, и послезавтра.

– Нет, идти нам надо, - отказался Слепец, не обращая внимания на отчаянные пинки Приставалы под столом.
– Торопимся, зима ведь на носу.

– Я бы и приплатил даже, - уныло вздохнул хозяин, кривя и без того перекошенное неведомой болезнью лицо. Приставала уже непрерывно давил на ногу Слепца, требуя согласия, но тот пребольно пнул его второй ногой в голень, и нищий, корчась, улегся грудью на стол.

– Не можем мы, - твердо сказал Слепец вслух. Хозяин опасливо глянул на несчастного нищего, и убрался восвояси.

Стоило им покинуть таверну, Приставала принялся бранить своего товарища, на чем свет стоит. Тот спокойно выслушал все ругательства, из которых самым безобидным было сравнение с дохлой козой, невозмутимо улыбнулся, и вымолвил:

– Оставайся…

– Конечно!!!
– взорвался Приставала с новой силой.
– Кому Я тут нужен? Никому. Всем на тебя посмотреть надо, а ты, тупица ты из осины выструганная, выгоды никакой уразуметь не можешь!!! Тебя люди облагодетельствовать хотят, поить-кормить обещают, а ты…

– Если б мне нужны были благодетели, я бы и к вам в Три Горы не пришел. Было мне где головушку склонить да сидеть себе на всем готовом, в теплом доме, на мягкой постели. Это я тебе уже говорил, и больше повторять не буду. Не нравится - пожалуйста, проваливай на все четыре стороны, я тебя с собой не звал. Сам напросился. Кроме того, подумай ты хоть раз головой, а не животом: ну неделю ты здесь пробудешь, ну две, потом-то что? Изо дня в день на одни и те же фокусы смотреть никто не пожелает. Прискучили бы мы с тобой народу, тут нас тот криворылый паук и выкинул бы… Или еще заставил потом харчи отрабатывать батраками. Но даже если бы по добру, по здорову выпустил, что в том хорошего? Только куча времени потерянного. Сколько еще впереди этих деревень, в каждой одно и то же. Будем выступать, будет и еда, и ночлег.

– От добра добра не ищут, - зло ощерился Приставала, на удивление смирно выслушав длинную речь.

– Да что с тобой спорить!
– отмахнулся от него Слепец. Некоторое время они шли молча, занятые каждый своими мыслями, но на восточной окраине деревни, уже за ее пределами, случилась вторая ссора.

В том месте находилась развилка, и Приставала был твердо намерен идти направо.

– Постой-ка, - сказал Слепец, прекратив шагать.
– Ты не командуй, а объясни мне обстановку. Сдается мне, не в ту сторону ты собрался. Если налево двинуть, куда мы попадем?

– Никуда, - буркнул Приставала.
– Потому что туда мы не пойдем, ни за какие шиши. Там - Светящиеся Горы, а это верная смерть.

– Скажи мне любезный, замок Мездоса не в той ли стороне?

– А это тебе зачем?
– в голосе нищего послышался неподдельный, заставляющий слова застревать в горле, страх.
– Только не говори мне, что именно туда ты и идешь!

– Почти туда, - согласился Слепец.
– Чуть-чуть южнее. Так туда или не туда?

– Нет! Пожалуйста!
– пролепетал несчастный Приставала, как всегда, хватая своего попутчика за рукав. Казалось, от ужаса его ноги подкашиваются, и попрошайка вот-вот окажется на пыльной дороге.