Гилл замолчал, однако ненадолго.

— А правда, что они рождаются из каких-то особенных камней? И что если найти такой камень, сделать из него украшение и подарить даме своего сердца, то пока она будет носить его, её глаза будут смотреть только на тебя?

— Да нет… совы появляются на свет, как и все остальные птицы. Только мало кто видел их гнёзда: их родина далеко на севере, на пустынной равнине рядом с холодным морем, в котором и летом плавают льдины. Суровой зимой, когда эти земли покидает само солнце, птицы улетают вслед за ним на юг.

— Откуда ты это знаешь? — недоверчиво спросил Гилл

— Я был там.

От этого простого признания Гилл уважительно взглянул на своего попутчика; а от того, насколько спокойно и даже равнодушно оно было произнесено, у него в сердце заныла сладкая зависть. Когда-то, ещё по молодости лет, он любил представлять себя то отважным капитаном, открывающим удивительные острова, или менестрелем, путешествующим из города в город, покоряя своим талантом благородных отцов города и их прекрасных дочерей. Или мрачным одноглазым генералом, одним движением руки направлявшим преданные ему армии на дикие орды врагов Королевства. Или… Но всё это давно позади — прервал открывшийся поток фантазий молодой человек. Сейчас эти мечты (Гилл честно признавался себе — наивные и детские), уступили место настоящей цели (незаметно для самого Гилла его губы тронула чуть самодовольная улыбка, а спина приняла более горделивую осанку). И предложенное хитрым дедом путешествие с чародеем обещало ему много полезного… Особенно, если бы оно не оказалось таким монотонным и скучным, начал было снова заводиться он, но тут же поостыл: кажется, чародей знает много интересного и можно порасспросить его.

И, не откладывая дела в долгий ящик, он продолжил:

— А правда, что на севере живут люди с рыбьими хвостами?

— Слушай, друг, да откуда ж ты набрался этих глупостей? — не выдержал, наконец, чародей.

— Глупостей?… А из дедовой библиотеки, — слишком простодушно, чтобы это было искренне, парировал Гилл.

— Хм… Я знаю, что лорд Станцель собирает толковые книги… рассказы путешественников… и всё такое… Он и меня не раз просил написать, что я видел. Я ведь много где побывал… Да вот говорить, что видел, я могу, речь сама льется. А сколько ни пробовал написать, сразу же немею и всё тут, — чуть сконфуженно признался Кастема. И совсем другим тоном тут же продолжил. — Да только никогда не поверю, что всё, что он сумел собрать, это лишь несколько томов гишторий Химельхисса, "честнага хассанийскага купца".

Гилл почувствовал, как горячая кровь бросилась к его лицу. А ведь и верно — все остальные книги казались ему такими сухими, такими скучными… Он отвернулся, делая вид, что оттирает замерзшие щеки, а сам последними словами ругал себя за то, что выказал себя перед бывалым путешественником недорослем, черпавшим свои познания о мире из детских сказок. Ярких, захватывающих — но сказок… чёрт побери!

— Хотя я не помню там места о том, что из совиного камня можно делать украшения… да ещё с такими особыми свойствами, — после небольшой паузы добавил Кастема. — Сам, чай, придумал?

Неминуемо предчувствуя, что сейчас он совсем сгорит со стыда, Гилл только промычал что-то невнятное и ещё сильнее стал тереть лицо. Не дождавшись от него ответа, чародей неожиданно уважительно закончил:

— Хм… А красиво придумано!

— Правда? — глаза Гилла, тут же повернувшегося к спутнику, загорелись от похвалы.

— Правда, правда… — беззлобно передразнил его чародей. — Тебя, что, часто обманывали? Или сам любишь приврать?

— Я? Приврать?! Это… это оскорбление, которое смывается только кровью! — срывающимся мальчишечьим голосом крикнул Гилл и судорожно потянулся к клинку облегченного меча, прятавшегося под тяжелыми складками мехового плаща. Реальность словно задрожала и растаяла перед напором страстного желания ощутить давно мечтаемый шальной вкус победы над всяким, кто только посмеет… Перед его глазами мгновенно пронеслась сценка из старой пьесы, которую он недавно смотрел в Вершинке, Королевском театре (слова, которые он произнес, были, кстати, оттуда же).

— Извини, я ляпнул глупость, — неожиданно примирительно произнес чародей.

Чувство реальности вернулось вместе с досадой от неудачной попытки с первого легкого движения извлечь меч из ножен. Гилл откинул назад помешавшую полу плаща — и остановился. Запал прошел. Он перевел взгляд на спутника, страшась найти в его лице следы насмешки, — и с ответной улыбкой облегченно произнес:

— Я принимаю твои извинения.

Его конь негромко заржал, выезжая из затенённого лесочка на блестящую под ярким зимним солнцем снежную равнину. Гилл поднял прищуренные глаза вверх и буквально всем своим естеством ощутил легко упавший на него свет. Это блаженное ощущение не задержалось, оставив за собой лишь щемящее чувство ностальгии по чему-то очень хорошему… Но и оно тоже растаяло в следующее мгновение… Гилл совсем закрыл глаза и некоторое время ехал молча, просто подставив лицо под первые, робкие сны солнца о весне…

— Стой-ка, — вдруг в его дремоту вошел негромкий голос. Вздрогнув, как со сна, он открыл глаза и потянул на себя поводья. На первый взгляд все вокруг было спокойно — всё, кроме встревоженного лица его спутника.

— Тише, — успел он предотвратить готовый сорваться с уст Гилла вопрос. — Молчи.

Следуя направлению взгляда чародея, он стал внимательно вглядываться в сплетенья ветвей разлапистых сосен, образующих настоящую арку над дорогой в нескольких шагах впереди.

Его терпение вскоре вознаградилось.

Неожиданно раздался резкий хруст, затем приглушенное ругательство — и в просвет между деревьями выпала нелепая фигура. Именно выпала — хотя то ли ловкость, то ли просто везение не позволили ей шмякнуться с приличной высоты на землю.

Человек раскачивался вниз головой, держась за ветви только ногами и, похоже, зацепившимся краем рваной хламиды. Он панически замахал руками, не то пытаясь схватиться за ветки, не то призывая к себе на помощь.

Гилл ахнул и, забыв о предостережении чародея, тут же рванулся вперёд.