— Ты что? — поднял на него уставшие глаза Кастема.

— Извини, не удержался. Но послушай, какое смешное имя: Пражжарю!

— Ну… Довольно обычное… в Жервадине.

— И вот красивое: Эстанальсисс.

— А это хассанеянин… Постой-ка! — зацепился за что-то чародей. — Имена вадана и хассы на одном документе?

— Да.

— Дай его мне!

Гилл терпеливо дожидался, пока тот не дочитал бумагу до конца, с замиранием сердца наблюдая, как брови чародея поднимаются всё выше и выше.

— Ну что там такого?…

Кастема помолчал и нехотя произнёс:

— Да, впрочем, ничего особенного. Обычный договор на аренду земли в черте города с целью строительства на ней лавки и склада.

— Ха! А по тебе не скажешь, что ничего особенного!

— Странно, что компаньоны в этом деле иноземцы. Да ещё вадан и хасса… Кузнецы, оружейники, любители клепать всяческие железные штуковины — и прожжённые торговцы.

— Ну и что ж из того?

— Не знаю, — неожиданно признался чародей. — Но сейчас попробую узнать.

И в комнате снова замелькали чиновники и посыльные. Примерно через час ситуация прояснилась — хотя по виду Кастемы нельзя было сказать, что он удовлетворён услышанным. Скорее, глубокие складки на его лбу стали ещё резче.

Наконец, Гилл не выдержал и спросил:

— Ну и что из того, что они собираются торговать здесь своими, как ты сказал, железными штуками?

Кастема проводил утомленным взглядом последнего чиновника и неохотно ответил:

— Эх… Хассанеяне не участвуют в предприятиях, если они не сулят им хотя бы двойного роста. А самый дорогой железный товар — это оружие. Размеры же уже построенного склада таковы, что имеющегося здесь оружия может хватить на небольшую войну… Только кто с кем здесь собирается воевать? — вдруг резко закончил он.

И, не дожидаясь новых вопросов, он быстро сменил тему:

— Кажется, нам не помешало бы немного отвлечься. Не знаю, как ты, но мои глаза устали от бумаг и желают увидеть что-нибудь более приятное для взора… скажем, миску с наваристым супом… или жаркое из баранины с чесночным соусом.

Гилл сглотнул нахлынувшую слюну и торопливо закивал, целиком и полностью соглашаясь с товарищем.

Они и вправду на следующий день выехали из Асберилли — только не на рассвете, как обещал Кастема, а несколько позже. Гиллу показалось, что он специально задержался для того, чтобы заехать в лавку вадана и хассы.

Просторное светлое помещёние, наполненное бодрящим запахом свежей древесины и хорошо выделанной кожи, было почти пусто. Гилл мельком оглядел выставленные плуги, лопаты, серпы и прочий сельхозинвентарь и заинтересовался непонятной махиной. Пока он изучал странное приспособление, оказавшееся на поверку какой-то необычной разновидностью ткацкого станка, Кастема завёл негромкую беседу с вышедшим из внутреннего помещёния лавки дюжим коренастым мужчиной, похожим одновременно на кузнеца и на позавчерашнюю баронессу. Тот кивнул, ушёл куда-то и скоро вернулся с кипой кривых сабель под мышкой. Потом опять же, по просьбе чародея, принес ему длинный обоюдоострый меч, богато украшенный серебром и драгоценными камнями, и ножны к нему, такие же роскошные. Гилл не выдержал и перебрался поближе к прилавку.

— Ну и как у вас идёт торговля? — Как бы между прочим поинтересовался чародей, занятый, казалось, только тщательной проверкой балансировки меча. — Смотри, Гилл, вот великолепное оружие!

— Ничэго, нэ жалуэмсса, — ответил хозяин и почему-то побагровел.

— Беда на наши дСмы и разорение вокруг! — в наступившей тишине раздался чистый высокий голос с плачущими нотками. Чародей с Гиллом одновременно обернулись к незнакомцу. Ярко одетый изящный мужчина, в котором и слепой в темноте узнал бы хассанеянина, поклонился своим гостям и продолжил свой плач. — Если бы не такие благородные покупатели, как вы, знающие настоящий толк в наших товарах, о чьих высоких достоинствах моя скромность позволяет мне только смиренно молчать, мы бы совсем обанкротились!

— Ну-ну! — пробормотал смущенный Кастема. — Я не желал никого обидеть. У меня на родине не очень высокую плату за работу называют "убытком хассанеянина". Но если у тебя, друг, и правда всё иначе…

— Злая звезда, мой светлый господин, злая звезда! Нас обманули, рассказав, что здешние вельможные господа превыше всего ценят красоту и роскошь убранства своих скакунов, — грациозным движением руки он указал на разнообразную конскую упряжь, развешенную по стенам, — и богато разукрашенное оружие, достойное славы их предков. Но, увы!

Торговец вздохнул так печально, словно у него сейчас разорвется сердце, и в искреннем порыве прижал раскрытую ладонь к своей груди. Вадан побагровел ещё гуще. Гилл стал прикидывать, хватит ли его мешочка серебра и толики золота, взятых в дорогу, чтобы купить у и вправду бедствующих людей приглянувшийся ему меч. Или хотя бы ножны?… Кастема сокрушенно замолчал, с искренним сочувствием и открытым сердцем глядя в печальные глаза хассанеянина — одновременно предупредительно сжав Гиллу плечо.

Наступила неловкая пауза. Быстро спохватившись, хассанеянин снова стал рассыпать цветистые комплименты своим гостям вперемешку с превознесением достоинств лежавшего на прилавке оружия. В какой-то момент Гилл, начавший уже уставать от этого потока, вдруг насторожился: а кому приятно думать, что его подводят уши — или, хуже того, разум? Он внимательно прислушался к хассе — но тот продолжал говорить именно то, что Гиллу вдруг почудилось.