Так как Кастема молчал, он снова заговорил.

— Он высоко ценит тебя и весь Круг чародеев, но всё ж… боюсь, ему не даёт покоя то, что свою корону он получил из ваших рук.

Чародей продолжал молчать. Лорд Станцель нахмурился: он совсем не обязан рассказывать чародею об этом — или о любом другом — эпизоде с монархом. Особенно если такие важные вести принимаются от него с равнодушием. Но тут он вспомнил радостную встречу с внуком и решился всё же договорить.

— Право, я благодарен тебе, что ты взял в свою поездку Гилла. Кажется, она пошла весьма ему на пользу: он так повзрослел за эти недели! Даже невероятно! И я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за опасений Ригера, что вы опять встрянете в престолонаследные дела.

О том, что тот ещё и боится потерять свою корону (кто легко дал — так же легко сможет и забрать), говорить всё же не стал.

Кастема наконец прервал своё молчание.

— Гилл хороший юноша. И многого сможет добиться.

Лорд Станцель недоумённо посмотрел на хозяина и на неожиданный поворот темы.

— Прости, если я спрошу о том, о чём не должен: ты хочешь, чтобы он пошёл по твоим стопам? И так же, как ты, стал королевским советником?

— Да, я бы только рад этому, — признался гость. — Право, у него есть всё для этого. Ну разве что ему немного мешает… витание в облаках фантазий.

— И ты для этого отправил его в путешествие, чтобы он спустился вниз? — улыбнулся Кастема. — Он очень умный и живой юноша. Но, поверь мне, старику: он скорее затянет на свои облака других, чем сам спустится оттуда, — и продолжил без паузы. — Я очень благодарен тебе за предупреждение. Но мы должны служить Королевству при любых обстоятельствах. Королевская немилость тоже не должна хоть на мгновение поколебать нас в нашей службе.

Пустые слова преданности короне и монарху, которые дюжинами падают на паркет в приёмные дни. Но вот тон, какими они были сказаны — спокойный и немного обречённый… Многоопытный мажордом опустил глаза: ему почему-то не захотелось верить, что это сказано искренне. Да и тему пора уже сменить.

— Да какие мы с тобой старики? Мы ж ещё и иных молодых можем легко обойти!

Кастема согласно улыбнулся: хорошие слова для завершения неприятного разговора. И беседа плавно потекла в русле легкого обмена комплиментами и ничего не значащими словами…

…Когда гость ушёл, в гостиную вернулась Кемешь.

— Он приходил поговорить о внуке?

Кастема кивнул.

— Я заметила: он принёс сюда что-то ещё. Важное. Но ушёл, оставив не всё. Что-то он так и не открыл.

— Да, похоже. Ничего, поживём — увидим…

…В комнате тихо появилась служанка, стала аккуратно убирать со стола, и в её ладных движениях чародей вдруг увидел, как тает и сегодняшний день, и дорога с мальчишкой, зацепившим его за душу, и яркие впечатления последних недель.

Собрана грязная посуда, стол снова чист и готов принять новых гостей и новую пищу.

Нет, не совсем так — он почти чист. Что-то же всегда остаётся.

Остались отголоски боли. Ничего, всё утрясётся — хотя и вряд ли до конца забудется.

Остались огненные сполохи в чистой воде ручья. Ему приходилось видеть, как горят города.

Там, далеко, над влажными, зарастающими новой травой полями, остались стаи воронов. Неужели они заранее могут предчувствовать богатую добычу?

Дорога осталась и в памяти мальчишки. Он видел, как тот часами неслышно шевелил губами и невидяще смотрел сквозь голые кроны деревьев. Чем она прорастёт в его сердце?…

— Хватит уже на сегодня. Так?

Чародей посмотрел на чародея и ответил:

— Так.

Король Ригер, семнадцатый ренийский король династии Аллегов, приподнял правую бровь, и от этого движения на его и так неровном лбу выделилась особая морщина, которую лорд Станцель давно окрестил "дипломатическим вензелем". Мажордом вздохнул про себя (появление этого «вензеля» означало, что в ближайшем будущем ему в очередной раз придется применять свой опыт грациозного обхода острых углов и деликатно решать чьи-то проблемы) — и сделал вид, что полностью ушел в перетряхивание и приведение в порядок стопки свежеподписанных королём бумаг. Он терпеливо ожидал, когда Ригер решится. Когда перестук пальцев по столу закончится резкой паузой и небрежно брошенным "И вот что ещё, Станцель…"

— И вот что ещё, дружище, мне нужен твой совет.

Старик, не сдержавшись, негромко крякнул. Раз уж дело дошло до «дружище», значит, оно к тому же ещё и личного свойства. И что за новая беда на его седую голову?

— Да дело-то так, пустяк, — впервые за всё время аудиенции Ригер посмотрел прямо в глаза своему советнику. — Да только оно выходит за рамки принятых обычаев… И хоть обычай — не закон, но он фундамент для него. Именно поэтому к обычаям надо относиться не менее почтительно, чем к законам.