Больше Легина никогда сюда не приходила.

— Не, ну глянь, какую моду взяли!

— И не говори! Куда мир только катится?

— Да разве мы в такие-то годы позволили себе?

Лорд Станцель приподнял тяжёлую голову к источнику не умолкающего шума. С улицы доносился глупый бабий трёп, изредка разбавляемый шорохом метёл. Он хотел было приказать отогнать слишком говорливых дворничих от своих окон — но, впрочем, тут же забыл об этом. У него сейчас было другое занятие — вести удручающий подсчет сегодняшних потерь.

Как всё скверно… Во-первых, Ригер отказался удовлетворить его ходатайство и разрешить дочери пойти в учёбу к чародеям. Это, во-вторых, ставило жирный крест на его далеко идущих планах вывести наконец ренийский трон из-под полуопеки-полуконтроля Круга. Но это ещё полбеды… Хуже то, вздохнул лорд Станцель, что король все меньше и меньше прислушивался к нему. Или вообще позволял себе такое… как сегодня. На мальчишку так не кричат…

Что-то изменилось в этом мире. Что-то в нём стало неправильно и нехорошо. Старик сгорбился… Вот раньше, когда он был моложе… Сейчас совсем не то!

Только теперь до него дошло, что означало то странное чувство ошибки. Он не сообразил вовремя: Ригер вовсе не хотел разобраться с просьбой Легины, его желанием было никогда больше не слышать о ней. Старик застонал — он вспомнил, что король закончил тот разговор именно этими самыми словами. Что же с ним произошло, раз он сразу не понял этого?

Может, пора уже на покой? — кольнула его как будто бы чужая мысль. И сам себе покачал головой: отдохнуть это хорошо, но кто вместо него потянет весь этот воз? Кому он сможет доверить дело всей своей жизни? Нет уж, тяни, пока можешь, — прошептал он себе под нос, в очередной раз передёрнувшись, вспомнив как кричал на него сегодня Ригер, и…

…И, опешив, уставился на суетливо дергающегося в просвете дверей секретаря. Неестественно гримасничая, тот попытался что-то сказать, но только поперхнулся от слишком большого усердия.

— Ну что ты там, как в падучей! — вскипел мажордом.

От чужого сильного удара дверь распахнулась, открывая резко очерченную светом приёмной фигуру короля.

"Пожар? Война? Рождение уродца?" — мелькнули и пропали дурацкие мысли. Последний раз Ригер появлялся в его кабинете… сколько лет назад? Или вообще никогда?

— Это я! — если голос человека может быть одновременно гордым, довольным и напряжённым, то голос Ригера был именно таким.

"Жалко, что так и не успел распорядиться осушить подвалы Дырявой башни. Не люблю сырости" — неожиданно для самого себя подумал лорд Станцель, с тоскливым предчувствием вспомнив каменные клетки, служившие тюрьмой для государственных преступников.

Ригер приподнял ладонь, и так и не распрямившийся секретарь, бросив напоследок хозяину виноватый взгляд за то, что не успел предупредить его о появлении короля, исчез за плотно закрывшейся дверью. Это немного успокоило лорда Станцеля — не в характере нынешнего ренийского монарха было избавляться от свидетеля своего могущественного права казнить и миловать подданных.

— А маловат твой кабинет! — Ригер критически окинул голые стены, потрескавшуюся мебель и кипы бумаг, грудами сваленных на всех горизонтальных поверхностях.

Лорд Станцель только молча и с достоинством поклонился. Он вдруг почувствовал, как в нём горячей волной начал подниматься гнев, густо замешанный на дрожжах ещё слишком свежей обиды.

— Что это у тебя за непорядок? — Ригер сжал губы на доносившийся с улицы бабий шум. Хлопнул ладонью о ладонь, ткнул согнутым пальцем в сторону окна и бросил в появившуюся щель двери "Убрать!" — и снова принялся любопытствующее разглядывать кабинет, словно не замечая упорного молчания его хозяина. Качнул ритмично застучавший маятник, снисходительно хмыкнул "Занятная вещица!" и, поняв, что мажордом и дальше будет молчать или отделываться одними "Да, мой король" и "Хорошо, мой король", заговорил первым.

— Не сердись, дружище. Я сегодня погорячился.

И неловкая пауза, словно эти слова были заготовлены заранее, а что говорить дальше, ещё не успел обдумать.

— Я погорячился! — баритонистым речитативом повторил Ригер, на мгновение задумался — и теперь полностью довольный собой уселся в кресло напротив. — И ты садись! — щедро взмахнул он рукой, видя, что насупившийся мажордом продолжает стоять.

Этот вальяжно-снисходительный жест оказался последней каплей. Лорд Станцель шумно набрал побольше воздуха.

— Мой король! Твой покорный слуга всепочтительнейше просит прощения за то, что рассердил своего господина…

— Ну-ну, — снисходительно прервал его Ригер, — ты не так уж и виноват.

— …непродуманным ходатайством о просьбе его дочери…

— А вот в этом ты не так уж и не прав! Затея Легины — блажь и бессмыслица.

— …и смиренно просит позволить ему уйти в отставку! — упрямо закончил старик, запнувшись только под конец, и то почти незаметно.

— Чушь, — с ходу отмахнулся Ригер. — Если ты устал, отдохни. Если слишком много дел, возьми толкового помощника. Слышал, у тебя внук подрос. Говорят, надежды подает. Что ж ты его к настоящему делу-то не приставишь?