В прошлом году, уходя на пенсию, Дмитрий Семенович получил Почетные грамоты райисполкома и облисполкома и затосковал без дела, но уже осенью был избран на общественную должность председателя товарищеского суда. Старательный работник у нас и на пенсии не заскучает.

К этим сведениям можно прибавить, что Дмитрий Семенович не пил, не курил, был скромен в быту и морально устойчив.

Заместитель председателя и один член товарищеского суда сейчас находятся в отъезде,, и о них можно не говорить. Следующим членом суда был Иван Кириллович Чернов, тоже пенсионер, потомственный житель Хмелевки, из которой он отлучался всего дважды, но зато на долгое время: в 1918 – 1920 годах на гражданскую войну, в 1941 – 1945 – на Великую Отечественную. Кроме этих семи лет, вся жизнь Чернова была отдана самому нужному для людей крестьянскому делу, сперва в единоличном хозяйстве, потом в колхозе и в совхозе.

Вот и весь его жизненный путь.

Недавно у них с Марфой была золотая свадьба, на которую съехались из разных концов страны шестеро сыновей и дочерей – все как один в отца: плотные, будто литые, коротконогие, добрые нравом, надежные работники.

Секретарем товарищеского суда была Клавдия Юрьевна Ручьева, по характеру и жизненному постоянству близкий вариант Чернова, с тем, однако, отличием, что она крестьянствовала только в молодости, а около сорока лет служила бессменно секретарем райисполкома, не воевала, золотой свадьбы не справляла, потому что муж умер еще в начале 30-х годов, была не плотной и коротконогой, а высокой и худой, курила. В Хмелевке ее, как и Чернова, любили и звали Юрьевной, а Чернова – Кириллычем. Такое домашнее величание заменяло им прозвища.

Вот вам предварительный ответ на возможный вопрос: «А судьи кто?» Судьи, как видите, достойные, положительные люди. Они уже собрались в небольшой комнате уличного комитета, на первом этаже восьмиквартирного двухэтажного дома, и приступили к обсуждению необычной жалобы.

За председательским столом сидел миниатюрный, но ладной комплекции Митя Соловей, в светлом костюме, с наградными планками на пиджаке, а хозяин стола товарищ Башмаков, в полувоенной форме начальника пожарной службы, которую он донашивал, пристроился сбоку. Чернов с Юрьевной расположились рядышком на скамейке у окна.

– Я понимаю ваше недоумение, – говорил Митя Соловей, – я тоже, откровенно говоря, смущен, хотя за шестьдесят лет жизни в нашем беспокойном веке привык не удивляться любым неожиданностям, в том числе и курьезным. Тем не менее жалоба поступила к нам, и иной альтернативы, как принять ее к рассмотрению, у нас нет. Прошу высказываться.

Начал Башмаков:

– Чего толковать, понимаешь, когда резолюция судьи. В Совет я звонил, разбирайтесь, говорят, сами, для того выбраны.

– Мало ли что они скажут, – возразила Юрьевна. Мы тоже должны думать, а не только указания выполнять. Тут не нужно торопиться.

Чернов ее поддержал:

– Да, надо хорошенько подумать. Дело такое, без этого нельзя.

– Без чего нельзя? – осердился Башмаков.

– А без того, чтоб не думамши, – не дрогнул основательный Чернов. – Резолюция, положим, есть, Совет правильно предупредили, но опять же и у нас есть Устав [21] , и в него надо заглянуть. Это одно. Второе: жалоба – на кота, у кота, положим, есть хозяин Титков. Но Титков сам ничего не нарушал, стало быть, судить надо одного кота. А где видано, чтобы котов судили? Тогда и собак потащут к ответу и другую любую скотину.

– Нас обсмеют на всю Хмелевку, – сказала Юрьевна и достала из кармана кофты папиросы «Беломор».

– Могут, – согласился Чернов. – Обсмеять все можно, тут другое. Тут разобраться надо. И разобраться хорошенько, по правде, на то мы и суд. Тебе, товарищ Башмаков, жалобу кто дал, судья?

– Извини-подвинься, понимаешь, Хромкин Сеня принес. А к судье, понимаешь, ходил сам директор совхоза товарищ Мытарин.

Чернов почесал в затылке:

– Да-а, директор у нас знающий, зря дело затевать не станет, но, опять же, и насмешник, палец в рот не клади, откусит.

– В районную газету позвонит, – добавила Юрьевна, пыхнув в потолок дымом.

– Может. И тогда прибегут Мухин с Комаровский и живо состряпают свой клеветой. – Чернов щелкнул пальцами. – На всю округу сразу ославят.

– Что же предлагаете? – спросил Митя Соловей.

– Я' думаю, надо поставить Мытарина в пристяжку к нам, пускай тогда попробует посмеяться. Опять же, супруга у него – судья, советоваться с ней станет, подсказывать нам.

– А что, вполне мудрое предложение. – Митя Соловей облегченно улыбнулся.
– . Как вы считаете, товарищ Башмаков?

– Пускай, понимаешь, будет…

– …своеобразным юридическим консультантом, – добавил Митя Соловей и просиял от собственной находки: – А консультантом по вопросу, извините, кота позовем егеря товарища… Как его?

– Монах, – сказал Башмаков. – И еще как-то зовут.

– Робинзоном, – подсказал Чернов.

– Это клички, а фамилия как, фамилия?

– Кто его знает. Монах и Монах. Сколько уж годов один живет на постной пище, без бабы, на острову…

– Хорошо. – Митя Соловей поднялся за столом, почти не прибавившись в росте, и заключил: – Сегодня же я встречусь с товарищем Мытариным и егерем, изложу им суть дела…