Кожа на лице гладкая, розоватая, а само оно плавно сходится к упрямому округлому подбородку, напоминая гармоничное среднее между идеальным овалом и перевернутой трапецией. А вот подбородок все-таки чуть-чуть разбивает полную гармонию: он явно заострен, несмотря на видимую округлость, да еще хоть и на самую малость, но выдается вперед. Этого вполне достаточно, чтобы понять — такой женщине палец в рот не клади — откусит и еще добавки попросит. А губы, складывающиеся в улыбку? Полные, алые, лишь чуточку припухлые: улыбка мягкая и таинственная одновременно. Волосы свободно, вьющимся водопадом, ниспадают до самой спины, а уши на сантиметр выглядывают из-под лучистой копны. Элоарин секунды две с глупым видом смотрела на слегка заостренные к окончаниям уши, потом неуверенно спросила:

— Вы — эльфийка?

Голос принцессы, даже по ее собственным меркам, прозвучал неожиданно завистливо и потрясенно. Хозяйка в ответ засмеялась своим журчащим, неподражаемым смехом. Элоарин с обиженным видом уставилась на эту женщину, фигуре которой могла бы позавидовать любая из живущих ныне в любом из миров. Стройная, не вытянутая к тому же в высоту, вроде самой Элоарин, очень ладная, с легкой полнотой, не затрагивающей талию. Тело, в принципе не имеющее острых углов — округлое, но не сглаженное, не размытое — словно бы искуснейшим скульптором созданное. Изящные руки, розовая кожа, овальные, сразу видно, очень ловкие и подвижные пальцы, завершающие почти лишенные линий и «трещин» ладони. И вроде грудь у женщины не так уж и велика, а ведь высокая, изящно очерченная, будто две очень крупных капли росы на тело упали и замерли под изумрудным платьем. Так, что при ходьбе едва вздрагивают! А про ноги и упоминать не хотелось — Элоарин вдруг на секунду захватила едва ли не черная зависть: такой стройности и изящества ей никогда не добиться, не поможет и магия, даже если принцесса будет знать ее от и до! А легкость движений! Хозяйка небытия скорее уж парила в сантиметрах над землей, чем ходила по ней… Ну, вернее, не над землей, над сгущенной темнотой, образующей здешнюю "поверхность"…

— Да ладно тебе, принцесса, не завидуй ты так откровенно-то, — Она ласково улыбнулась, встряхнув волосами, — Ты не представляешь, сколько с этой внешностью было проблем прежде! И сколько раз меня пытались убить, правда, тут уже дело не в красоте… Но все же, из-за нее, окаянной, в свои дни пришлось полностью отгородиться от людей — они словно с ума сходили. Женщины рвали и метали, называли отродищем и едва ли не кидались с вилами… Про мужчин, можно, говорить не буду — сама ведь догадываешься, что жены так просто с вилами на альву не пойдут, нужен серьезный повод. А что может быть серьезнее очарованного твоим видом чужого мужа…

Теперь уже первой рассмеялась Элоарин. Она представила себе эту картину… Женщина подхватила ее смех, и какую-то растянутую минуту оба голоса — немного ломкое грудное контральто Элоранты и бархатистое сопрано хозяйки небытия — звучали вместе, одной мелодией. Возможно, она еще долго гуляла по мирам и временам, заставляя разумных в тревоге поднимать головы к небу и пытаться понять, раскаты ли это приближающейся грозы или звук падающих сверху звезд…

— А почему альва, а не эльфийка? — Отсмеявшись, заинтересованно спросила Элоарин.

— Ну, — Совсем похоже на Селину протянула женщина. На секунду принцессе даже примерещилось, что они родственницы, — Чтобы объяснить полностью, придется тебе всю историю нашего мироздания выкладывать, а к таким потрясениям даже Астрон — и тот еще не готов. Так что и ты поперек батьки в пекло не лезь — успеешь еще. Давай так… Альва, потому что альвы жили намного раньше эльфов, но с другой стороны, куда ближе к людям, чем они. Удовлетворит такой ответ? — Женщина скосила на нее свои лукавые синие глаза. Ну, как тут возразишь? Да на такую и обидеться невозможно!

— Сойдет на первое время, — Все же с легкой язвительностью ответила Элоарин. Хозяйка опять совсем по-детски хихикнула, — У тебя хотя бы есть привычное имя?

— Те немногие, кто там, «внизу» меня знают, называют меня Мирой. А свое имя в прошлом я тоже пока утаю — с ним слишком многое связано. Боюсь, эти знания будут несвоевременными, либо же для них уже слишком поздно, — с искренней печалью вздохнула женщина. На этот раз, Элоарин даже на капельку не обиделась — слишком уж искренне прозвучал вздох.

— Послушай, Мира, а я могу вернуться обратно? Нет, мне, конечно, нравится здесь — просто здорово, и я о многом хотела бы тебя расспросить, но…

Голос Элоарин замер, а вот глаза Миры смотрели на нее с лукавым прищуром. Наконец, женщина ответила:

— …но там остались твои друзья, которым, быть может, грозит страшная опасность от тебя, которая далеко не ты сама? Помнишь, как ты избавилась от «гостьи» в первый раз, Элоарин? Это ведь так просто: "Я — это Я". Произнося эту фразу с полной силой и уверенностью в себе, ты приобретаешь защиту от любого вторжения кого бы то ни было в твое тело и сознание. Просто за счет того, что ты знаешь себя. Вернее, принимаешь такой, какая ты есть во всей полноте, не лжешь и не льстишь себе. Знать себя полностью — невозможно: ни для мага, ни для меня, ни для самого Создателя. Потому что нет и не может быть такого предела, за который нельзя перешагнуть.

— Так ты знаешь?!
– Элоарин уже успела освоиться в небытии настолько, что поняла, насколько мелким и незначительным здесь кажется один момент времени в каком-либо конкретном мире. Иные меры, иные рамки, иные представления о малом и большом царят здесь. Как Мира могла наблюдать за ней, если до сих пор о ней самой не знала? Ведь так сложно найти среди обилия возможностей всего лишь одну, по сути такую маленькую и незначительную… Точку, сущую точку… Или все-таки знала? Хотя небытие и позволяло принцессе за счет изобилия уровней мышления понимать и знать больше, далеко не на все вопросы она смогла найти здесь ответы.