— Это проповедь? — На этот раз Элора огрызнулась, просто чтобы выиграть время перед следующей тирадой незнакомца. Последние слова задели довольно серьезно. Ладно, упоминание имени и туманные слова про царскую кровь — все это можно будет обдумать позднее, а вот слова о верных друзьях…

— Да нет, скорее мысли вслух. Судя по драмам, происходившим некогда в ваших покоях, более всего принцессе в жизни не достает вольности, любви и друзей. Вольность ныне лежит перед вами во всей своей красе, только особой радости почему-то не чувствуется. С другой стороны, думаю, вы просто не поняли еще различия между волей и свободой. Свободны — бывшие рабы, а они никак своего прошлого изжить не могут, тогда как вольность — состояние души, его не отнимешь. Ничего, освоитесь, принцесса, с течением дел.

Так уж вышло, что вы напоминаете мне своими силами, поступками и умозаключениями очень и очень древний род, одной из характерных черт которого является именно тяга к бродяжничеству. А что касается друзей и любви… Возможно, получив в свои руки свободу, научившись ею распоряжаться и нести ответственность за собственные поступки, вы найдете и то, и другое… А теперь, разрешите откланяться…

И он исчез. Исчез в тот самый момент, когда Элоранта уже собиралась отказаться от тактики молчаливого созерцания изреченных мыслей собеседника и задать несколько совершенно искренне заинтересовавших ее вопросов.

— Что еще за древний род? Как вольность связана с дружбой и любовью? И вообще, чего он хочет от меня добиться? — Теперь вопросы пришлось бурчать себе под нос, рывками помешивая закипающую в котелке похлебку. Собеседник оставил принцессу наедине с ее тяжелыми мыслями, разбудив в душе беспокойство, о котором она так старательно пыталась забыть. Теперь это уже стало невозможным: тяжелое чувство одиночества навалилось на нее прежним грузом. Раньше это было одиночество среди людей, теперь — просто одиночество… И, пожалуй, теперешнее состояние ей нравилось все же чуточку больше, чем прежнее.

— Зато теперь я ни перед кем не в ответе. Не надо каждодневно заботиться о том, чтобы мои слова становились законом и воплощались в чем-либо более материальном, чем просто в речах. Но с другой стороны…

Что там было с другой стороны, принцесса не договорила. Ее окончательно захлестнули мысли, и внешний монолог перекочевал обратно в голову Элоранты, где и поселился на весь остаток светового дня. В конечном счете, принцесса решила последовать совету «духа» и прервать свое добровольное «отшельничество», посетив-таки небольшую деревню, лежащую под склоном взгорья, на котором Элора и расположилась ныне на ночлег.

1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Природный мир, континент Эльмитар, империя Иезекиль, южное побережье.

— Ну, слушай, царица кошек, раз уж тебе больше нечем занять свою вольную душу.

Не смотря на острое желание выплеснуть хоть кому-то все наболевшее, Мирон все-таки успел приготовить себе какой-никакой обед и неплохо подкрепиться, причем кошка отнюдь не собиралась оставаться в стороне от трапезы: тигриной красавице перепало несколько крупных сушеных рыбин и чашка наваристого бульона. Пожалуй, Мирон накормил гостью даже лучше, чем самого себя — он удовольствовался только похлебкой из корней вескера. Рыбу он последние пару лет недолюбливал, как и все остальное, что обращало его мысли к морю. В последний момент юноша вспомнил о наличии в его заплечном мешке остатков вяленого голенища куцехара, коих в Маскаре разводят с преогромным удовольствием, зная об удивительной устойчивости вяленой плоти «бронированного» животного к протуханию. "Вернее, разводили", — мысленно поправил себя Мирон, памятуя о незавидной участи родного города.

— Итак, Тиграна, с чего бы ты хотела, чтобы я начал свой рассказ? Может, тривиально — с момента рождения? Ну, это тебе вряд ли заинтересует. Да и рассказчик я не ахти какой. И вообще, вся моя жизнь вплотную до семнадцати лет не так уж и наполнена событиями. Мелочи всякие, хотя случались и откровенные странности. Вот, например, животные меня отчего-то любят слушать. Да что тебе рассказывать, сама сидишь и уши навострила, будто бы многое из речи понимаешь. Или, действительно, понимаешь? Знаешь, Тигрушь, после знакомства с Кайлит я готов поверить и в то, что облака иногда с людьми разговаривают…

Кошка выслушивала нескончаемый словесный поток, изливающийся будто бы напрямую из души нареченного князем, с мученическим терпением, буквально написанным на застывшей в саркастической мине мордочке. Хотя могут ли кошки изобразить сарказм? Большой вопрос, кто знает, насколько умны молчаливые странницы… Впрочем, выражение ярко-голубых глаз, проникающих, казалось бы, под кожу собеседника, выдавало в звере недюжинный интерес к произносимому путником речитативу и определенную степень понимания. Вот только отвечать на реплики каким-либо образом уменьшенная копия тигрицы явно не собиралась — она лишь внимательно вслушивалась в его слова… или делала вид, что слушает, а сама тем временем дотошно изучала манеру повествования собеседника и его самого.

— Да, случались разные странные вещи. Особенно запомнились истории, связанные со змеями и морскими странниками. До пятнадцати лет вообще не знал, что змеи могут кого-то смертельно укусить. Я сталкивался с ними не однажды, но они всегда или отползали с моей дороги, или слегка выгибали спину, занимая часть тропинки, и выжидательно на меня глядели. Обходил по незанятому участку дороги — и все, даже с места не трогались. И это в то время, когда от их укусов каждый год погибало больше двадцати жителей города! Не знаю, змеи как будто бы целенаправленно нападали на обитателей Маскара, причем погибшими чаще всего оказывались знатные вельможи, а пару раз, правда, позже, я даже слышал краем уха о гибели старейшин. Они и успели отойти-то всего на пару шагов от городских стен — и все… Поговаривают, змеи появляются откуда-то с пустошей и никогда не остаются на одном месте так долго, чтобы их можно было выследить и истребить. Хотя пытались…