— А, Лапочка, ты как всегда встаешь рано? Кажется, сегодняшний день ты собиралась провести в каюте? Неужели ты, наконец, решила прийти ко мне и признаться в вечной любви? Я весь внимание, — Фалькон заранее сложил губы трубочкой, в предвкушении поцелуя безумно влюбленной пиратки.

Будь на ее месте светская дама, дело бы обошлось простой пощечиной, однако Тартра никому не спускала подобных «комплиментов». Кэп отделался двумя ударами: первый из них старый как мир — коленом между ног, второй более оригинальный — награждение звонкой пощечиной уха Фалька. Звон в его голове, должно быть, поднялся просто расчудесный, да и из глаз на палубу богато посыпались искры.

— Эй, мисс, я не могу управлять кораблем под звон колоколов!

— Тогда предоставь управление Эбессаху, а сам иди перевязывать боевые раны, — фыркнув, девушка с зеленовато-золотистыми волосами отвернулась от согнутого пополам «героя» и полезла на главную мачту.

— Стерва, — разогнувшись, задумчиво буркнул капитан. Очередной способ явно не произвел нужного впечатления на красавицу. Вернее, произвел совершенно ненужное.

— Держал бы ты свое мнение при себе, а то на судне появится новый капитан, не менее очаровательный.

— Ну а куда она денет старого?

— Концы — в воду, — Эбессаху доставляло особое удовольствие приближать капитана к земле, вернее воде, от которой на крыльях тщеславной фантазии он периодически поднимался к облакам. Впрочем, бесконечно продолжать бессодержательные разговоры пирату не хотелось:

— Так куда мы направляемся?

Настала очередь кэпа загадочно улыбаться. Наконец, тот вытащил из какой-то прорехи в изорванной красной рубахе старый-престарый пергаментный свиток и растянул его на уровне груди. На карте была обозначена гряда островов, находящихся между двумя континентами. Цепочка осколков, бывших некогда частями единой земли, растянулась на добрую тысячу гартов (а в одном гарте примерно две морские мили), обнесенная тремя подводными рядами обоюдоострых рифов.

— И что, интересно, мы забыли на островах Тоски? Единственное, порвать брюха брига о местные рифы?!

Фалькон приосанился и не свойственным ему почти учтивым тоном надменно спросил:

— Неужели вы думаете, разлюбезный помощник, что я поведу сей прекрасный корабль на верную смерть без веской на то причины?

— А, то есть плывем мы на смерть с веской причиной? Вот здорово, всегда хотел продать свою жизнь подороже. Неужели это благородная причина, а, Фальк?

— За кого ты принимаешь меня, Эбби? Я что, похож на гвардейца из лордесса? Не-ет, не похож, совсем не похож. Зато я похож на человека, который знает кое-что о древнеэльфийских волшебных сокровищах, запрятанных в глубинах Ост-Каракского моря. Там даже соответствующие жутковатые на вид хранилища выстроены, которые спят и видят, как их вскроют бравые пираты.

Эбессах удивленно выгнул брови. Заявлений об эльфийских сокровищах среди пиратов ходило немало, кое-кто даже кичился, что отыскал их, потрясая перед носом простаков старыми монетами лордесса. Однако на самом деле само их существование представлялось весьма и весьма сомнительным, не говоря уже о том, что кто-либо из живущих ныне людей мог знать их местоположение. Однако кэп выглядел уверенно, и помощник не решился переспрашивать его. Просто уточнил:

— И где же нам искать сундук?

— Сундук? Я сказал «сундук», Эбби? О, нет, речь идет не о каком-то жалком сундуке сокровищ. Палаты, целые россыпи монет и предметов. А еще — множество волшебных вещей, наделенных немалой силой и имеющих такую же немалую цену. Я рассчитывал, что мы сможем разжиться свежими припасами и выпивкой, но раз лорд решил начать охоту на истинных хозяев морей, лучшего времени для плавания через Срединное море не найдешь. По крайней мере, у флота лордесса и остальных пиратов хватит других забот, кроме погонь за нами.

Громоздкие фразы в устах Фалькона означали, что тот вконец протрезвел и находится в состоянии "возгоревшейся идеи". По всей видимости, он действительно что-то конкретное узнал про сокровища. Выяснение источников сокровенных знаний капитана Эбессах решил отложить на потом, а пока его волновали только канонерки, вполне возможно, уже рыскающие в прибрежных водах и ищущие цель для боевого испытания антипиратского орудия.

— Ну что за жизнь, — сквозь зубы сплюнул он, — ничего не понятно, дальше носа не видно, дальше уха не слышно. Надоело! Лучше бы я угнал корабль и записался в кладоискатели, с пиратами явно не повезло!

С этими словами он от души пнул фок-мачту и пошагал в каюту за картами — высчитывать безопасный курс между кольцами рифов. Лично ему эта затея не нравилась — ну совсем не нравилась…

1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Природный мир, континент Карабад, Лес Рассветных эльфов, личные покои Леди Нары.

— Чье место теперь — в заброшенном доме, чья комната ныне пустует? Сколь многое мне пережить суждено до тех пор, пока не удастся понять хоть что-нибудь? Черт! — От удара каблуком паркет под ногой Нары тоскливо застонал. Ему, конечно, было не впервой «наслаждаться» плодами излишней импульсивности эльфийской девы, однако и самый прочный паркет дает трещину там, где по нему бьют с силой колосса.

Нара пыталась создать образ. Вернее, старалась временно заменить собственную личность, кажущуюся ей излишне мягкой и добродушной, на страдальчески-гневный образ герцогини в изгнании. Пока получалось не слишком удачно, о чем свидетельствовали мелкие трещинки, разбросанные по всему паркетному полу личной комнаты эльфийки. Впрочем, роль вышла свежая, едва придуманная, потому и так плохо поддающаяся воплощению в реальность. Наверное, навеяло очередным сном, в котором она истерла себе все ноги и готова была уснуть от усталости даже посреди поляны со змеями.