– До завтрашнего вечера, – ответил Гриша, – за это время свяжусь со знакомыми ребятами из СИЗО, они подготовят соответствующие условия. Любые связи с внешним миром должны быть исключены. Глухую изоляцию организовать непросто, но я это сделаю, Игорь. Пока же побуду здесь, с ними.

– Возражений не имею, – чуть подумав, отозвался Казаков.

Перед уходом Игорь Алексеевич зашел в отсек, где располагался изолятор, и посмотрел в глазок, чем занимается Водорезов. Николай массировал кисти рук и при этом делал какие-то странные движения, которые не походили ни на упражнения ката в карате, ни на боксерскую разминку. «Не знаю, как господин Гнедич, а вот ты, Водорезов, на этом свете свое отжил, – мысленно пообещал Николаю фээсбэшник. – Потому как слишком часто под ногами у меня путаешься!»

– Гнедич Валерий Арнольдович. Родился в Подмосковье. Мать русская, отец – поляк. Скромные инженеры. Разведен, но имеет двоих детей. Окончил Тверское суворовское и Рязанское высшее командное училище ВДВ. Служил в ДРА [14] командиром разведроты ВДВ. Далее с успехом окончил разведфакультет академии имени Фрунзе. Имеет опыт как заместитель командира бригады специального назначения...

– Что-нибудь поинтереснее в его биографии есть? Какие-то зацепки относительно «зондеркоманды»? – Иван Эмильевич перебил доклад Казакова, ставший монотонным и банальным.

– Сложно сказать. Подготовка у него – дай бог каждому офицеру, боевой опыт – от Афганистана до Приднестровья, Сербии и Чечни. Мастер спорта по стрельбе, разряды по боксу, легкой атлетике, парашютному спорту, волейболу. В «зондеркоманде» он, скорее всего, за старшего. Сбежавший от милиции Петр Ручьев – его сослуживец и подчиненный в бригаде спецназначения. В «зондеркоманде» претендует на должность первого заместителя. А вот с Водорезовым они практически никогда не пересекались. С Ручьевым были знакомы, а вот с Гнедичем... Нигде и никак.

– Не в этом дело, Игорек, – Ширман поднял вверх свою короткопалую, пухлую ладонь. – Считай, «зондеркоманда» у нас вот здесь! – с этими словами Иван сжал кулак.

– Не рано ли?

– Потом будет поздно, – Ширман нервно треснул пухлым кулачком по лакированной поверхности выполненной на заказ мебели, – командир «зондеркоманды» должен немедленно приступить к выполнению своих боевых задач!

С этими словами Ширман преобразился. Он стал похож на Наполеона Бонапарта – такой же маленький, толстенький, с коротенькими пухлыми ручками и ножками, но при этом выдающийся полководец. Ивану Эмильевичу оставалось лишь надеть треуголку и заложить правую руку за полуфренч. Говорил он при этом коротко и ясно, планы его были не то чтобы наполеоновские, но... Когда Ширман закончил, лоб Казакова покрылся заметной испариной.

– Дерзко, Иван, дерзко, – только и произнес он.

– Как промолвил дед Федот, смелость города берет, – позволил себе улыбнуться Ширман. – Приказ получен? Извольте исполнять, полковник!

«Сам-то в кабинете сидеть будешь... – про себя поддел начальника Казаков, – а головой рисковать мне и мордоворотам из твоего ЧОПа. Однако делать нечего, будем чтить заветы деда Федота».

– Слушай, Иван, ну с этим Гнедичем все понятно. А вот Водорезов? Сильно он нам нужен? – задал Казаков мучивший его вопрос.

– А ты знаешь... Не сильно! – сделав паузу, произнес Ширман. – Спишешь его на шальную пулю.

Казаков удовлетворенно кивнул.

– И этого твоего Мартынова с Петровки... Ну сам догадаешься, на что списать, – закончил Иван Эмильевич.

Казаков вновь кивнул и поднялся со своего кресла. В самом деле, раз приказ получен – медлить нельзя.

Позвонив Любе, Мартынов стал заваривать зеленый чай. Судя по всему, Люба с присущим ей тактом по-прежнему давала понять, что всякие неслужебные отношения между ними закончились. С чего начался разлад? Григорий пытался найти ответ, но не мог. Может быть, они слишком давно друг друга знают и Мартынов попросту надоел Дмитриевой? Да-да, банально надоел.

...Познакомились они более десяти лет назад. Гриша тогда только вернулся из армии и был простым сержантом патрульно-постовой службы. Уголовный мир Москвы в то время только-только пополнился новыми словечками-символами – «рэкет» (соответственно рэкетиры) и «путаны». Последние промышляли в центре столицы, в основном у гостиниц для иностранцев и ресторанов, поэтому Гриша редко видел их, его отделение находилось на Юго-Западе. А вот с рэкетирами уже сталкивался. Рослые, здоровенные качки в спортивных куртках, с бритыми затылками и крепкими, отбитыми до мозолей кулаками. Многие из них – мастера спорта, и явно не по шашкам-шахматам. Чаще всего рэкетиры собирались у комиссионного магазина, продававшего радио– и музыкальную аппаратуру и расположенного неподалеку от Гришиного отделения милиции. Такое соседство ничуть не смущало новоиспеченных гангстеров. Справиться с такими (особенно если их человек пять-шесть) – дело непростое. На сотрудников милиции они посматривали с презрением.

В день знакомства с Любой сержант Гриша в составе патрульной группы участвовал в «зачистке территории» перед комиссионкой. Милиции съехалось много, в том числе и с Петровки, и из только-только созданного ОМОНа. Рэкетиров (спасибо ОМОНу) разогнали. Троих, не имеющих документов, задержали до выяснения личностей и отправили на Петровку. В общем, мероприятие прошло спокойно и не без успеха. Гриша и его начальник-майор, а также стажер вместе с ними возвращались в отделение. Когда до здания оставалось каких-то десять метров, дорогу им преградили пятеро «завсегдатаев комиссионки». Возглавлял их здоровенный парень в дорогой кожаной куртке, которого Гриша неоднократно видел у магазина.