– Я смошенничал, - признается, наконец, Алан, - это не Египет, не Аризона и даже не Невада. Просто сконструировал реальность под настроение.

Нечестно, но мне все равно нравится.

Алану уже за тридцать, он светловолос, три раза в неделю посещает спортзал, носит белые шорты выше колен и цветастую рубаху, беззаботно распахнутую на груди. Как и все мы он наслаждается моментом.

– Я знала, что здесь что-то неправильно, - говорит Мегги.
– И башня эта твоя сделана неправильно и вообще...

– Я взял за основу общую форму, силуэт так сказать, - отвечает Алан.
– И приделал к ней видовую площадку. Странно, что раньше никто до этого не додумался.

Кажется, он и в самом деле удивлен этим фактом. Я мог бы объяснить ему, но сейчас мне не хочется об этом говорить. И, быть может, я никогда не скажу. Мы друзья.

– Вы когда-нибудь работали с банковскими счетами в общественных местах?
– вдруг спрашивает Мегги.

Алан делает небрежный жест рукой, едва не расплескав пиво.

– Сетевые закусочные? Никогда! Они недостаточно защищены.

– Туалет в токийском аэропорту, - вспоминаю я.
– Однажды, в ожидании вылета, я заказал через тамошний терминал раритетный Famicom. В Акибе он обошелся бы немного дешевле, но у меня тогда не было времени туда заглянуть.

– Какого черта тебе понадобился Famicom?

– Тогда я их еще коллекционировал.

– Что?

– Устаревшие игровые приставки, компьютеры... Между двумя моделями PC нет особой разницы на какой бы ОС они не работали, но возьмем к примеру Timex и Atari ST или, допустим, ту же Лизу[2]...
– Я умолкаю, подыскивая слова, - они уникальны.

Алану не хочется углубляться в историю вычислительной техники.

– Мне кажется, только японцы могли додуматься установить терминалы в туалетных кабинках, - бросает он.
– Что дальше? Мы оборудем ими гробы?..

– Почему бы тебе не спросить у того, кто это придумал, а? Я всего лишь заказал там чертов Famicom.

– Это лишь подтверждение тому, что в некоторых областях ты потрясающе беспечен, Шон, - замечает Мегги.
– Статистика утверждает, что каждый двадцатый пользователь оставляет на терминале данные о своем пользовательском счете. Один из самых легких способов заработать деньги в наши дни. Просто проверяешь все терминалы подряд пока не найдешь тот, на котором какой-нибудь чайник не выйти из системы.

– Эту проблему уже решили. Все точки общественного доступа находятся под видеонаблюдением, их слишком легко отследить.

– Но только не кабинки в туалетах, верно?

– Ты права...

Разговор угасает, как угасает и день по мере неспешного движения солнца к линии горизонта. К чему все это?

Ну, с этого-то и началось. С пустыни, которая никогда не существовала.

Обмотанный изолентой радиоприемник наигрывает "Let It Be"...

– - -

А здесь пространство режут на части разноцветными лучами: неоново-синими, ядовито-зелеными, кроваво-красными, ослепительно белыми. Звуки, несущиеся из колонок, больше подошли бы для гонок "Формула-1", но в них есть и своя прелесть: при кажущейся хаотичности, у них есть определенный ритм, а кроме того, они избавляют присутствующих от утомительной необходимости общаться. Толпа беснуется, закидывая в себя сотни крошащихся белых таблеток, большинство из которых украшено китайскими иероглифами.

– Раньше было веселее, - замечаю я, вдыхая воздух, пропитанный запахами духов, одеколонов и дезодорантов.
– Мы курили травку, запивали ее любой дрянью, в которой была хоть капля спирта, и не думали о том, что завтра настанет новый день. Посмотрите-ка теперь на них: назавтра не будет ни похмелья, ни ломки. Они чисты до той поры, пока химикалии не пропитают тела насквозь, превратив их в фармацевтические хранилища.

– Тела в могилах перестали разлагаться еще в конце прошлого века, - сообщает Алан, оглядывая танцующих.
– Консерванты, которые добавляют в еду, действуют не хуже, чем бальзамирующая жидкость древних египтян. Какой-нибудь мистер Джонсон, скончавшийся на прошлой неделе от внезапного сердечного приступа, через восемьдесят лет будет выглядеть посвежее Владимира Ульянова-Ленина. И это совершенно бесплатно - без засекреченных русских научных институтов, Мавзолея у стен Красного Кремля и косметических кремов.

– А еще мне не нравятся дезодоранты, - продолжаю я.
– Где честный, запах пота, подтверждающий, что ты выложился на полную катушку? Они мажут себя под мышками и в паху, выливают на себя тонны дряни, нарушающей естественный процесс потовыделения и все то дерьмо, которому положено выйти наружу остается внутри. Вы только подумайте об этом!

– Ты пользуешься дезодорантом, Шон?
– спрашивает Мегги.

– Ну... Да, когда иду в общественное место. Но я не пользуюсь им дома. Не постоянно. Понимаешь, в чем разница? Держи дерьмо при себе и не выставляй напоказ, но и не забывай избавляться от него - вот в чем мудрость.

– Когда ты пытаешься соорудить афоризм, Шон, - замечает Мег.
– Неважно на какую тему и с каким старанием, у тебя почему-то непременно получается что-то не очень пристойное.

– Интересное наблюдение. Спасибо, Мег.

Мы медленно пробираемся к бару.

– Я думаю о другом, - говорит Алан, получив порцию немецкого пива. Он отпивает, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих.
– О жизненном цикле этих людей. Кто они?

– Мелкие служащие? Клерки?

– Наши клоны десятилетней давности?