– Проходите, товарищи, – властно произнес густой баритон. – Товарищ Валерий, обеспечьте даму стулом. Вам, товарищ, придется разделить с нами лавку. Увы, обстановка самая что ни на есть спартанская.

– Ничего страшного, – пробормотал Олег, полуощупью находя лавку и осторожно усаживаясь на край. – Я и на подоконнике могу, если надо.

– О! – усмехнулся владелец баритона. На его пенсне блеснул слабый отсвет лампы.

– Вы, я вижу, привычный к такой обстановке?

– К такой – вряд ли, – Олег пожал плечами, – но я человек неприхотливый. Меня, кстати, зовут Кислицын Олег Захарович. Можно просто Олегом.

– А я – Оксана, – подала голос девушка. – А вас как звать?

– Ну, пока зовите меня товарищем Антоном, – владелец баритона махнул рукой в угол. – Василия вы уже знаете. Это – товарищи Михаил и Валерий. Скажите, товарищ Оксана, вы сюда пришли… э-э-э, просто так? За компанию с товарищем Олегом? Или тоже интересуетесь… э-э-э… классовой борьбой и прочими скучными мужскими материями?

– А оба варианта выбрать нельзя? – сладко спросила девушка. – А то все такие умные, а я такая глупая и даже и не знаю, что ответить…

– А язычок у вас острый, – усмехнулся товарищ Антон. – Я вижу, что и вы тоже можете оказаться хорошим товарищем по нашему делу. Ну что же, товарищи, будем считать, что первое знакомство состоялось. Однако же я должен задать вам вопрос: вы хорошо осознаете, зачем мы здесь и какие последствия для вас может иметь ваше присутствие? Может статься, вы не понимаете, что рискуете как минимум ссылкой в провинцию, а как максимум – сибирской каторгой и даже виселицей?

– Чем мы рискуем, мы поймем после того, как вы объясните, чем вы тут занимаетесь, – хмыкнул Олег. – Вы, товарищи, кто будете?

Социалисты-революционеры? Социал-демократы? Анархисты? Или просто фрондирующая интеллигенция?

– Я смотрю, вы неплохо подкованы в нынешних политических реалиях, – сухо ответил товарищ Антон. – Нет, мы не эсэры. Мы принадлежим к умеренной фракции Российской социал-демократической партии, если вам это что-то говорит. Впрочем… вы, товарищ, случайно не состоите уже в какой-нибудь подпольной организации?

– Нет, – качнул головой Олег. – И даже не уверен, что хочу этого, не знаю, как Оксана. Давайте начистоту, товарищ Антон. Я пришел сюда просто из любопытства. Я давно хотел встретиться с кем-то, кто лично участвует во всем этом… – Он сделал широкий жест рукой. – В борьбе против самодержавия, я имею в виду.

Революционеры… ну и так далее. С Василием я столкнулся совершенно случайно, но за случай решил ухватиться. Возможно, мы пообщаемся сегодня вечером, а потом разойдемся и никогда более не увидимся. Наверняка эта халупа – просто наемная квартира, так что вы в любой момент можете перенести свои собрания куда угодно, а Москва – город большой.

– Верно мыслите, товарищ, – согласился бас из дальнего угла. – А еще мы приглушили свет, чтобы вы не могли толком разглядеть наши лица. И имена наши, как вы догадываетесь, вымышлены. Так что если вы собирались доносить на нас, это безнадежное занятие. Но что-то мне подсказывает, что вы – человек неглупый и сюда явились отнюдь не с целью понадежнее сдать нас полиции.

– Насчет последнего вы правы, – согласился Олег, ничуть не покривив душой. – Повторюсь, сейчас нам с Оксаной просто любопытно послушать настоящих революционеров.

– Простите за нескромный вопрос, – вмешался третий присутствующий, кажется,

"товарищ Валерий", – но хотелось бы сразу прояснить, кем вы с мадемуазель Оксаной друг другу приходитесь.

– Она моя се…

– Я его подруга и любовница, – фыркнув, перебила его девушка. – Только он все пытается мою… хм, репутацию беречь.

– А, понятно, – товарищ Владимир понимающе кивнул, почти неразборчиво в полумраке. – Что же, это делает ему честь. Значит, ханжество по отношению к вопросам пола вы отвергаете. Позвольте осведомиться, вы верующие?

– Вряд ли, – Олег слегка усмехнулся. – Я немного интересуюсь религиозными вопросами, просто для саморазвития, но вряд ли я верующий. И Оксана – тоже.

– Это еще лучше, – одобрил бас ("товарищ Михаил"?) – Знаете, товарищ Олег, вы ведь практически наш человек. Отвергаете лживость государственной религии и соответствующих институтов брака, интересуетесь реальным положением дел в политике и экономике и даже стремитесь увидеть живого революционера, – он хохотнул. – Однако я должен вас несколько разочаровать. Хотя мы и принадлежим к нелегальной партии, мы не являемся революционерами. Мы относимся к фракции так называемых меньшевиков, как окрестили нас после недавнего съезда. Мы осознаем необходимость реформ, улучшающих положение рабочего класса и крестьянства, но не думаем, что существующий строй следует разрушать насильственно. Так что революцию мы делать не собираемся, в чем и расходимся с нашими более радикально настроенными товарищами. Вы, простите, кто по роду занятий?

– Я… – Олег растерялся. Не сообщать же им про Охранное отделение? – Ну, я что-то вроде инженера. У Гакенталя проект двигаю, еще кое-что по мелочам.

– То есть положение рабочего класса более-менее себе представляете. А мадам Оксана?

– Мадам Оксана, – хмыкнула девушка, – занимается тунеядством. Пока, во всяком случае. Мы, видите ли, недавно в Москве, и я еще не нашла себе занятия. И потом, я болела.

– Понятно. Ну, дело мы вам подберем, если появится желание. Да, если появится…