— Порядочно.

— Так как же ты ухитряешься помнить категории преступлений, не говоря уж о номере статьи?

— А у меня память такая.

— Врешь. За эти годы все статьи перенумеровали, да и вообще половину кодекса изменили. Я просто хочу знать, как это у тебя получается.

— В самом деле хочешь?

— Да.

— По дороге к тебе я зашел к Андреотти и заглянул в его кодекс.

— Специально, чтобы утереть мне нос?

— Специально, чтобы ты не расслаблялся.

— Ты всегда печешься о моих интересах.

— Так точно, — подтвердил я. Купюра уже была приготовлена у меня в кармане пиджака, и теперь я вытащил ее и сунул ему в тот карман, где он обычно держит сигареты, если только в очередной раз не бросает курить и не стреляет у других. — Купи себе костюм.

Мы были одни в кабинете, и он, вынув бумажку, развернул ее.

— Надо менять терминологию, — сказал он. — Всегда считалось, что «купи себе шляпу» — это двадцать пять долларов, а «купи себе костюм» — сотня. Не знаю, сколько стоит сейчас приличная шляпа, — не могу припомнить, когда я в последний раз покупал шляпу. Но костюм за сотню можно купить разве что у старьевщика. Надо говорить: «Вот тебе сотня, пойди с женой пообедать». А вообще за что это?

— Мне нужна от тебя одна услуга.

— Ах, вот как.

— Было одно дело, я о нем читал. Должно быть, месяцев шесть назад, а может, и год. Два каких-то типа похитили на улице женщину и уехали с ней на грузовике. Через несколько дней ее нашли в парке.

— Надо полагать, мертвой.

— Мертвой.

— "Полиция подозревает, что налицо преступление". Не могу сказать, что помню такой случай. Это было не на нашем участке?

— Даже не в Манхэттене. Мне помнится, ее обнаружили на поле для гольфа в Куинсе, но с таким же успехом это мог быть и Бруклин. Тогда я не обратил внимания, просто прочел утром за чашкой кофе.

— И чего ты теперь хочешь?

— Чтобы ты освежил мне память.

Он посмотрел на меня.

— Что-то ты стал сорить деньгами. Зачем заботиться о пополнении моего гардероба, когда можно пойти в библиотеку и просмотреть указатель к «Таймс»?

— А на какое слово? Я ведь не знаю, где и когда это случилось, и имен не помню. Пришлось бы просматривать все номера за прошедший год, а я даже забыл, в какой газете это читал. В «Таймс» это могло и не попасть.

— Можно выяснить, если кое-куда позвонить.

— Как раз это я и имел в виду.

— Пойди-ка прогуляйся. Выпей чашку кофе. Посиди в том греческом кафе на Восьмой авеню. Я, наверное, загляну туда через часок-другой и сам — выпить кофе с пирожком.

Сорок минут спустя он подошел к моему столику в кафе на перекрестке Восьмой авеню и Пятьдесят Третьей.

— Почти год назад, — сказал он. — Женщину звали Мари Готскинд. Что это значит — Готскинд?

— По-моему, «дитя Господа».

— Не слишком хорошо он обошелся со своей дитятей. Ее похитили средь бела дня, когда она делала покупки на Джамейка-авеню в Вудхейвене [13] . Двое мужчин увезли ее на грузовике, а через три дня мальчишки нашли ее тело на поле для гольфа в Форест-парке. Изнасилование, множественные ножевые раны. Сто четвертый участок завел дело и передал его в сто двенадцатый, как только ее опознали, потому что похищение произошло именно там.

— Что-нибудь удалось выяснить?

Он помотал головой.

— Тот, с кем я там говорил, хорошо помнит это дело. Местные жители недели две волновались по этому поводу. Порядочная женщина идет себе по улице, а тут какие-то два типа ее хватают — как гром среди ясного неба, понимаешь, что я хочу сказать? Если это могло случиться с ней, то же самое может случиться с каждым, нельзя чувствовать себя в безопасности, даже когда сидишь дома. Они боялись, что теперь начнется — групповые изнасилования на колесах, серийные убийства и все такое прочее. Помнишь это дело в Лос-Анджелесе, из него еще сделали маленький сериал?

— Не знаю такого.

— Там двое итальянцев, кажется, двоюродные братья, убивали уличных девок и бросали их за городом, на каком-нибудь пригорке. «Душегуб с гор» — вот как этот фильм назывался. Правильнее было бы — «душегубы», только, наверное, телевизионщики придумали название еще до того, как выяснилось, что их было двое.

— А что с этой женщиной из Вудхейвена? — спросил я.

— Ах, да. Они боялись, что за этим первым последует целая серия, но больше ничего не случилось, и все успокоились. Там все еще работают по этому делу, но пока ничего не получается. Дело висит, и у них такое мнение, что раскрутить его можно будет только в одном случае: если преступники сделают это еще раз и попадутся. Он спросил, нет ли у нас чего-нибудь такого, что может быть с этим связано. У нас нет ничего такого?

— Нет. А ты не обратил внимания, чем занимался муж этой женщины?

— По-моему, она была не замужем. Кажется, школьная учительница. А что?

— Она жила одна?

— Какая разница?

— Я хотел бы посмотреть это дело, Джо.

— Да? Так поезжай в сто двенадцатый и попроси, чтобы тебе показали.

— Не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.

— Ах, не думаешь? Неужели ты хочешь сказать, что в этом городе найдутся полицейские, которые не захотят оказать услугу частному сыщику? Какой ужас!