Шрифт:
— Как бы то ни было, мне пора бежать. Мама уже заждалась.
Альберто проводил Софию до дверей и на прощанье сказал:
— До скорой встречи, дорогая Хильда.
В следующий миг дверь за ней закрылась.
ЛОКК
…наше сознание столь же чисто и пусто, как доска до прихода в класс учителя…
Домой София вернулась в половине девятого — на полтора часа позже договоренного, хотя никакой договоренности, по сути дела, не было. Просто София не успела к ужину, хотя оставила маме записку о том, что придет самое позднее в семь.
— Так больше продолжаться не может, София. Я вынуждена была позвонить в справочную, и мне сказали, что никакой Альберто в старом городе не живет. Меня подняли на смех.
— Было очень сложно оторваться. По-моему, мы с ним подошли к разгадке великой тайны.
— Чепуха!
— Нет, правда.
— Ты пригласила его на день рождения?
— Ой, забыла…
— В таком случае я настаиваю, чтобы ты познакомила меня с ним не далее как завтра. Молоденькой девушке не пристало встречаться с мужчиной значительно старше ее.
— Альберто тебе, по крайней мере, бояться нечего. В отношении Хильдиного отца я уверена меньше.
— Кто такая Хильда?
— Дочь человека, который служит в Ливане. Он явно крупный мошенник. Возможно, у него власть над всем миром…
— Если ты немедленно не представишь мне этого Альберто, я запрещу тебе с ним встречаться. Я не перестану беспокоиться, пока хотя бы не увижу, как он выглядит!
И тут Софию осенило. Она помчалась в свою комнату.
— Что с тобой творится? — крикнула ей вслед мама. Вскоре София вернулась в гостиную.
— Я тебе сию же минуту покажу, как он выглядит. И очень надеюсь, что после этого ты оставишь меня в покое.
Помахивая кассетой, она направилась к видеомагнитофону.
— Он что, подарил тебе видеокассету?
— Да, из Афин…
И вот на экране начали прокручиваться кадры Акрополя. Мама застыла от изумления, когда выступивший вперед Альберто обратился прямо к ее дочери.
Теперь София отметила детали, которые выпали из ее памяти. На Акрополе толпилось множество народа, разбитого на отдельные туристические группы. Посередине одной группы торчал плакатик с надписью: «ХИЛЬДА»…
Альберто продолжал бродить по Акрополю. Вот он спустился через монументальный вход и взошел на Ареопаг, откуда апостол Павел держал речь к афинянам. Затем Альберто говорил с Софией внизу, на древней агоре.
Мама вполголоса комментировала:
— Невероятно… неужели это и есть Альберто? Опять он про своего кролика… Подумать только… он в самом деле обращается к тебе, София… А я и не знала, что апостол Павел бывал в Афинах…
Тем временем приближался кадр, в котором древние Афины внезапно восстают из руин. В последнюю секунду София успела остановить пленку. С Альберто она маму уже познакомила, вряд ли имело смысл знакомить ее и с Платоном.
В комнате воцарилась тишина.
— Крутой чувак, а? — поддразнивающе спросила София.
— Только очень необычный человек мог сняться на видео в Афинах ради того, чтобы послать фильм едва знакомой девочке. Когда же он там был?
— Понятия не имею.
— И еще одно…
— Что?
— Он очень похож на майора, который несколько лет прожил в избушке в глубине леса.
— Может, это он и есть, мама.
— Но его уже лет пятнадцать никто не встречал.
— Возможно, он жил в другом месте. Например, в Афинах.
Мама покачала головой.
— В середине семидесятых он выглядел ничуть не моложе этого Альберто, которого ты мне показала сегодня. У него еще была какая-то иностранная фамилия…
— Нокс?
— Да, пожалуй. Пожалуй, его действительно звали Нокс, София.
— А может, Наг?
— Признаться, не помню… А о каком Ноксе или Наге ты говоришь?
— Один из них — Альберто, второй — отец Хильды.
— У меня уже голова идет кругом.
— Мама, а поесть чего-нибудь можно?
— Разогрей котлеты.
Прошло ровно две недели без каких-либо вестей от Альберто. София получила очередную поздравительную открытку для Хильды, но — несмотря на приближающийся день рождения — ни одной открытки на собственное имя.
Однажды София отправилась в старый город и постучала в квартиру Альберто. Его не было дома, но на двери висела записка следующего содержания:
Поздравляю с днем рождения, Хильда! Мы уже почти достигли переломного момента, или, как говорится, момента истины. Одна мысль о нем заставляет меня корчиться от смеха. Разумеется, это связано с Беркли. Держись, дитя мое.