–  Вопрос чего, простите?
– насторожилась Майя, уже по опыту знавшая, что, когда профессор мило улыбается и говорит загадками, ничего хорошего ждать не приходится.

–  Дозволенности, - спокойно повторил профессор.
– Ответьте мне, что позволено Юпитеру, не позволено кому?

–  Быку, больным, студентам и космонавтам в скафандрах, - не задумываясь, откликнулась Майя, чьи мысли были явно далеки от понимания философских концепций.
– Извините, сэр, мне совершенно необходимо переговорить с этой девушкой. Вы не против? Спасибо. Извините.

Она ухватила студентку за рукав и уволокла в сторону. Хьюго с интересом послушал, как она свирепо шипела на свою подопечную, вытрясая из той пресловутый отзыв, а под конец принялась отчитывать за неподобающий внешний вид. Студентка слабо отбрыкивалась, лепеча что-то в том смысле, что одета она нормально, прикольно и все такое, и вообще, вон профессор как одевается, еще чумовее, она ему так и сказала, когда он стал лапшу вешать про тряпье, небось, познакомиться хотел, только странный какой-то, про Юпитера че-то загибал. Какому Юпитеру, что там позволено, - непонятно.

–  Это древняя пословица, - пояснила Майя, старательно расправлявшая сложенный в восемь раз замусоленный листочек с отзывом, который Крейзанова отдала-таки, порывшись предварительно в своей сумочке размером с пачку сигарет.
– Что позволено Юпитеру, не позволено быку.

–  Какому Юпитеру? В смысле, Питеру? Питеру Броснану, да?

–  Нет, Юпитер - это древнеримское божество. Пословица означает, что Богу можно то, чего быку нельзя.

–  Чего нельзя?

–  Ну, это иносказание.

–  Что?

–  В переносном смысле!

–  Куда?

–  Никуда!
– рявкнула доведенная до белого каления Майя, едва не разорвав пополам драгоценный листочек, который держала в руках.
– Профессор сказал, что он профессор, и ему все можно, а ты - сиди и не рыпайся, понятно?!

–  Понятно, - удовлетворенно кивнула блондинка-студентка.
– А почему он так прямо и не сказал?

Майя едва не лопнула от злости. От полновесного сглаза незадачливую девицу спасло то обстоятельство, что Ульяна, назначенная секретарем в соседнюю аудиторию, пришла позаимствовать у коллеги скотч и ножницы, чем отвлекла ее от возможной жертвы.

Минут через пятнадцать, когда на этаж поднялась комиссия и началась торжественная линейка, Майя, оказавшаяся рядом с Шеллерманом, сказала ему вполголоса:

–  Профессор, Вам не кажется, что задавать такие вопросы подобным личностям - это садизм?
– она оглядела Крейзанову, которая стояла во всей красе в первом ряду и лучезарно улыбалась.

–  Нет, не кажется, - доверительно сообщил Майе Целитель.
– Я в этом совершенно уверен. И это еще цветочки. В следующий раз я побеседую с ней на тему трех законов диалектики!

–  Профессор, позовите меня - я послушать хочу!

Очередной бразильский карнавал - набор студентов первого курса - начался 1 июня. Приемная комиссия традиционно состояла из работников отдела кадров в качестве основной движущей силы и методистов, бегавших на подхвате и выполнявших подсобную работу. Спешно готовились бланки, делались образцы заполнения документов, распечатывались рекламные проспекты и листовки, готовились тестовые задания. Вступительных экзаменов как таковых в филиале Академии не было вовсе. Их заменяло тестирование по родному языку с вопросами уровня шестиклассника-хорошиста или восьмиклассника-троечника и проверка общего кругозора.

Поначалу желающих поступить было совсем немного, что жутко расстраивало директора. Эдуард Игнатьевич каждый год стремился заполучить в свою Академию больше студентов, чем было выпущено, не считаясь с тем, что учить их негде ввиду катастрофической нехватки площадей. Этот факт начальство не интересовал совершенно. Вот почему была обнародована очередная директива: каждому работнику, начиная от заведующих кафедрами и заканчивая приходящей на час уборщицей, привлечь не менее пятнадцати абитуриентов. Тем, кто норму перевыполнит, обещали премию. А тем, кто не выполнит начальственное распоряжение, грозили срезать зарплату на тот процент, на сколько не исполнен высочайший приказ. Народ отнесся к очередной страшилке философски - а не пошло бы оно все на…?
– и начал дружно заниматься приписками при полном попустительстве отдела кадров. Все знали: пройдет совсем немного времени, и другие вузы, завершив приемные экзамены, закроют набор. И тогда тоненький ручеек потенциальных студентов Академии преобразится в мощный поток, справиться с которым будет совсем непросто. А пока из положения выходили, принимая всех подряд, включая совершенных придурков, которых небезопасно учить даже на дворника. Профессор МакДугл и профессор Шеллерман не могли понять подобного стремления к количеству в ущерб качеству. Однако скоро уяснили и они: коллеги-"академики" надеялись, что лишние постепенно отсеются в процессе обучения. Но британцев не слишком обнадеживала такая перспектива. Дело в том, что надежда эта оправдывалась далеко не всегда - достаточно вспомнить хотя бы Абдубердыбабаева, вполне успешно доучившегося уже до второго курса. Именно сей одаренный юноша, будучи еще первокурсником, в то время, когда экзамены были не электронные, а письменные, порадовал наставников натуральным перлом. В своей работе по предмету "Отечественная история магии" он утверждал, что "язычество у древних славян произошло после крещения Руси", а "язык у славян был кириллица". Притом он трижды повторил, что "славяне - русскоязычные", словно кто-нибудь мог заподозрить бедолаг в том, что они потихоньку балакали на китайском. Впрочем, эпистола Абдубердыбабаева не шла ни в какое сравнение с писаниной одной второкурсницы-психомагички по фамилии Обалдовская. Ее письменный ответ по "Истории магии зарубежных стран" был сплошь нашпигован весьма оригинальными заявлениями, как-то: "Орки не стоили выеденного яйца Элронда", "Артур очень любил Мерлина, поэтому повесил его над круглым столом", "Тристан умер молодым человеком, и сбыча его мечт не произошла". Все подобные работы бережно хранились кураторами и время от времени перечитывались, сделавшись штатным развлечением сотрудников.

Иногда радовали даже абитуриенты, как к примеру девица, собравшаяся стать магом-погодником. Во время вступительного тестирования на проверку общего кругозора она подошла к Лине, это самое тестирование проводившей, и недоуменно похлопав глазками, спросила:

–  А что делать, если у меня нет правильного ответа?

Лина, к тому времени успевшая прорешать все варианты тестов для собственной осведомленности, с уверенностью заявила:

–  Быть того не может.

Девица скривилась, снова похлопала накрашенными густой черной тушью ресницами и возразила: