–  А какое у него отчество?

–  Откуда я знаю, пойди и спроси!

–  Ага, спроси! Вот сама пойди и спроси!

Профессор Шеллерман злился. Он честно пытался не обращать внимания на отчетливый тихий шепот за спиной и работать, но когда именно твою персону обсуждают так, как будто тебя нет рядом, никакие нервы не выдержат.

–  Если вы хотите что-либо спросить у меня, спрашивайте! Или прекратите разговоры!

Майя и Лина удивленно посмотрели на Целителя: что-что, а на слух он, похоже, не жаловался. Девчонки переглянулись; Лина изогнула бровь, косясь в сторону подруги; Майя слегка качнула головой: мол, не-а, не дождешься, не спрошу. Наконец, Лина робко проговорила:

–  Простите, мы хотели бы узнать Ваше отчество.

–  Мое что?
– профессор раздражался с каждой минутой все больше и больше. Мало того, что эти бестолочи отвлекают его от важных документов, так еще и мямлят нечто неразборчивое!

–  Отчество, - повторила Майя чуть громче.
– Ну, как звали Вашего отца?

–  Причем тут мой отец?!
– рявкнул профессор, приподнимаясь из-за стола. Девицы нервно переглянулись, и он уловил мысль одной из них: "Чего он взъелся? Псих какой-то…"

–  Просто в России так принято, - взялась объяснять Лина.
– Уважительное обращение подразумевает полное имя и отчество, образованное от имени отца. Как его звали, Вы не могли бы сказать?

–  Моего отца звали Авраам, - отрывисто бросил профессор, опускаясь на стул.
– И не надо разговаривать со мной, как со слабоумным!

–  Это получается… Хьюго Авраамович?!
– девушка растерянно посмотрела на подругу, потом на него.
– Звучит как-то…

–  По-идиотски!
– сообщил свое мнение Шеллерман.
– И профессора МакДугл тоже не стоит называть Марион Дункановна!

–  Да, не стоит, - слабым голосом проговорила его собеседница, чей взгляд все еще был откровенно обалдевшим.

–  Но как же нам тогда к Вам обращаться?
– вторая девушка слегка нахмурилась.
– Нельзя же просто…

–  Нельзя!
– отрезал Шеллерман.
– Будет лучше, если вы будете обращаться к нам так, как принято у нас: профессор МакДугл и профессор Шеллерман. Или просто профессор!

–  Зовите меня просто: Ильич!
– пробормотала Майя, зыркнув на Лину. Та с трудом сдержала смешок. Профессор Шеллерман нехорошо прищурился:

–  Что Вы сказали?

–  Ничего, профессор!

–  Тогда, может быть, вы приступите к работе?
– его тихий шипящий голос был практически не слышен в царившем шуме.

–  А мы, собственно, не развлекаться пришли, - Лина плюхнулась на краешек своего стола, особо не переживая по поводу последствий. Освободить ее от должности Мастер-Целитель не мог, а нынешнему начальству это было крайне невыгодно: где еще можно найти человека, выполнявшего свои обязанности даже во сне, а порой и вместо него, невзирая на необходимость отдыха? Так что максимум ее ждал только выговор с занесением в личное дело, что девушку абсолютно не волновало.

Шеллерман сделал вид, что не заметил наглости, но про себя пообещал запомнить поведение нахальной девчонки. "Я не злопамятный, - нередко уверял он окружающих.
– Я просто злой, и память у меня хорошая!"

–  Нонна Вениаминовна просила напомнить, что нужно проверить посещение занятий. Расписание в приемной. Майя Вас проведет по аудиториям, а то еще потеряетесь по дороге, - таких невинных ангельских глаз профессор не видел даже у самых шкодливых своих студентов, что бы те ни натворили.

Лина соскочила со стола и испарилась, подарив профессору на прощание зловредную ухмылку. Шеллерман проводил ее злобным взглядом.

–  Долго еще Вас ждать?
– раздраженно бросил профессор Майе, поднимаясь из-за стола. Когда он пребывал в таком состоянии, окружающим приходилось солоно. Однако его провожатая и бровью не повела: ей было не привыкать.

–  Идемте, профессор.

Они вышли из крошечного кабинета сотрудников и зашагали по длинному коридору мимо множества закрытых дверей. Поднялись на второй этаж, третий, а когда Майя свернула к лестнице на четвертый, Шеллерман потерял терпение.

–  С какой стати Вы решили показывать мне аудитории с верхних этажей?

–  Наши студенты на площадке "Альфа" с утра занимаются только на шестом, чердаке и мансарде, - Майя поражала своей невозмутимостью.

–  А остальные пять?

–  А остальные до четырех часов дня заняты.

–  Кем?!

–  Двумя лицеями и тремя училищами. А с шестнадцати ноль-ноль мы делим помещения с вечерней школой для особо одаренных среди недоразвитых переростков нашего города, - Майя повернулась в сторону лестницы, вовремя спрятав улыбку, однако, мысли ее были донельзя отчетливы: "Вот блин, еще один придурок выискался!… Надо сходить к вечерникам, предложить пополнить их ряды…"