Ненадолго воцарилась относительная тишина, пока ее не прервало изумленное восклицание Лины.

–  Сколько-сколько листов расписания?!.

Ей вторил растерянный голос Динь Диня.

–  Что значит: "Выставлять оценки прошедшие, настоящие и будущие"? Это еще как понимать?!.

Менеджеры нервно запереглядывались и кинулись выяснять, что все это значит, но их мрачные коллеги только отмахивались. Мало-помалу все привыкли к тому, что возмущенное шипение доносилось то из одного, то из другого угла. Лина яростно черкала листы карандашом, то краснея от гнева, то бледнея от злости. Динь Динь, зашвырнув куда-то свои очки, стучал по клавиатуре, как отбойный молоток по барабанным перепонкам, одновременно виртуозно ругаясь сквозь зубы по-португальски.

Когда через несколько часов они представили получившийся перевод, начали ругаться все остальные. На русском литературном, русском разговорном, английском, французском, немецком, украинском (все зависело от того, кто какой язык изучал в средней школе) с мыслимыми и немыслимыми акцентами, то и дело упоминая всех известных и неизвестных доселе родственников.

–  Это чудовищно!
– печально подвела итог Маргарита Леопольдовна.
– Просто чудовищно!

–  Еще бы не чудовищно!
– откликнулась Лина, нервно отгрызая ластик на конце карандаша.
– Вот, взгляните! В наличии должно быть пять видов расписания, а именно: реальное, консенсуальное, виртуальное, общее и дополнительное, - она распалялась все больше и больше, - и каждое направление обучения должно быть раскрашено в свой цвет! И все ведомости текущей аттестации тоже должны быть помечены соответствующими цветами! А ведомости нужны свои на каждую разновидность этого долбанного расписания! Как прикажете это все понимать?!.

Полуэкт Полуэктович, с интересом слушающий сей инструкционный бред, решил высказать свои соображения по данному поводу и на полном серьезе заявил:

–  А вот тут-то и сливаются реальная и воображаемая реальности, понятно, да? Кажется, что все, как надо, но на самом деле дело совсем не так обстоит! Другой вопрос, каким образом скомпоновать необходимые элементы в единое нерушимое целое, используя представленные реальности и пространственно-временной континуум, понятно, да? Но в любом случае, если просто всегда не просто, и это каким-то образом хорошо, то это уже очень, очень плохо!…

Крак!… Карандаш, стиснутый слишком крепко, сломался. Лина, одна из немногих, кто мог понять запутанные словосплетения начальника технического отдела, сжимая обломок карандаша на манер кинжала, медленно поднялась с места, явно прикидывая степень и форму членовредительства, которое собиралась причинить не в меру умно выражающемуся коллеге, но вместо этого развернулась к ближайшему к ней шкафу и принялась легонько биться головой о боковую стенку.

–  Что ж ты так убиваешься?
– вмешалась Саша.
– Ты ж так не убьешься! Смотри, как надо: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!…

Вечером того же дня Шеллерман отчаянно пытался сосредоточиться на составляемом документе. Однако ему, привыкшему к тишине персонального рабочего кабинета, было практически невозможно не обращать внимания на творившийся вокруг кавардак. В крошечном помещении толпилось человек пятнадцать - и сотрудники, и студенты. Они сновали туда-сюда, разговаривали, спорили, смеялись, шелестели бумагой. Пулеметными очередями щелкали клавиатуры раздолбанных компьютеров; системники гудели, как драконы на взлете. Голоса сливались в странную какофонию.

–  Девушка, ну что Вы в заявлении написали?! Какая еще "колдовастика"?…

–  А я ему говорю - ты что, сбрендил, я же не сумасшедшая…

–  И тут ангел сказал: "Вы только половину времени использовали, почему бы вам еще не повеселиться?"

–  Да не колдовастика, а колдовство!…

–  А можно, я тесты домой возьму, у меня ребенок маленький… 15 лет всего…

Профессор попытался мысленно успокоиться. Посчитал до десяти. Пересчитал еще раз. Извлек квадратные корни и возвел цифры в куб. Не помогло. "Я их сейчас прокляну!
– подумал Шеллерман, сжимая ладонями гудящую голову.
– Всех до одного! Вот только заклинание вспомню и…" Он сформулировал проклятие: "Заткнись, а то порежу!" и… в эту секунду погас свет. А поскольку было уже немногим после шести часов вечера, и фонарь за окном, как обычно, не горел, в кабинете воцарилась абсолютная тьма! "Проклятье, неужели лангольеры?… Неужто и сюда добрались?" Вдруг из темноты раздался раздраженный голос Люды:

–  Блин, опять конец света!

В ответ послышался ехидный комментарий из другого угла.

–  Не опять, а снова! Сегодня еще ни разу не выбивало!
– Майя, как всегда, была полна язвительности.

–  Господи, ну что это такое? Я опять не сохранилась!
– жалобные стенания Лины, не успевшей доделать расписание для отчетов, эхом отдавались от потолка.

–  Это не Господи, это чайник! Так! Кто опять включил чайник и не выключил при этом обогреватель, верхний свет и все мониторы?!
– Нина не упускала возможности поругаться с кем бы то ни было, что доставляло ей моральное удовлетворение.

–  Вот, б…, почему свет не включают? Что, у нас никто не знает, где рубильник?!.

–  Пойду, посмотрю! ОЙ! Что это?!…

–  Это моя нога, вот что! Сядь, а то навернешься, сама схожу!…

–  Можно подумать, ты не можешь навернуться!…

–  А мне до дверей ближе!…

Профессор решил, что с него хватит:

–  Немедленно замолчите!
– Хьюго сухо щелкнул пальцами, и в воздухе повис светящийся шарик, похожий на шаровую молнию размером с небольшой мандарин.

Свет выхватил лица его новых подчиненных - они выглядели раздосадованными, но никто не казался испуганным, ни даже удивленным. Видимо, случившееся было в порядке вещей и никого не шокировало.